Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских - Роланд Харингтон Страница 51

Я характерным жестом пощупал выпуклый бицепс.

— Дети для меня не экзотика. Я имею широкий опыт работы с разными возрастными группами, от младенцев до молодчиков, и со всеми умею говорить на присущем им языке.

Лица Водолеев выражали напряженное родительское внимание.

— Несмотря на моложавую внешность, я бывалый отец. Сыновья меня обожают, хотя вижу их редко, ибо бывшая жена ставит нашим встречам препоны. Так эта гарпия мстит мне за то, что во время брака я немножко распутничал.

Хозяева (со)чувственно вздохнули.

— Когда Харингтончики приезжают в Никсонвиль, скучно им не бывает. Днем мы ходим в тир, в театр, в трактир. А вечером я их укладываю спать, и они слушают у меня сказки, причем не обычные народные, а мои бесподобные. Часто эти баюшки-байки отражают мои научные интересы.

Умилившись при упоминании Роланда VI и Танкреда I, я вынул сигареты и закурил.

— Например, когда я писал книгу про Малюту Скуратова, то поражал детское воображение историями о боярском недоросле Мокруше, который становится сыном полка опричников и геройски себя проявляет во время разгрома мятежного Новгорода.

— Как это трогательно! — прошептала Водолейка.

— Так что, друзья, спокойно летите в космос. Я расскажу отпрыщам какую-нибудь занятную историю на сон грязнущий, а потом сяду смотреть телевизор. Сегодня будут давать фильм «Путевка в смерть», знаменитый триллер тридцатых годов.

Обрадованные супруги пошли собираться, а я надел уже сухой спорткомплект и проследовал в гостиную. Там я уселся в том самом кресле откуда месяц назад в первый раз увидел Флоринду. В мыслях я был далеко от кишащей детьми оккультной квартиры — за чертой Москвы в бархатном будуаре на бункер-даче…

Явились Водолеи и прервали мои мечтания. Рюкзаки за плечами, термосы под ногами — все говорило о том, что им предстоит неблизкий путь. Сознавая эпохальность начинания, в котором им предстояло участвовать, супруги вели себя героически, что значит обыденно: чесались, зевали, мигали.

— Желаю вам мягкой посадки! — улыбнулся я.

— Счастливо оставаться! — улыбнулись они.

— До встречи на родной земле! — улыбнулся я.

Водолеи взволнованно вышли вон. Я остался наедине с отпрыщами, которые продолжали бесноваться в детской.

Пора им показать, кто здесь босс!

Я открыл дверь в комнату и чуть не чертыхнулся. По стенам ходили огненные блики. Пахло стряпней. Посреди комнаты горел костер из книг («Бамби», «Буратино», «Бармалей»), над ним болталась корявая кастрюля. Вокруг костра прыгали Дантон и Демулен, а из кастрюли доносилось девчачье хныканье.

Дети играли в людоедов.

Я расправил плечи и педагогически заорал:

— Achtung Kinder! [179]Сегодня вам не отведать du ragoût de Guillotine! [180]

В два плевка погасил костер, вытащил из кастрюли покрытую солью и перцем жертву и сунул ее под одеяло. Затем поймал ее братиков, которые в приливе ярости ка(раб)кали(сь) по занавескам, и проделал с ними то же самое.

— Ты кто такой? — взвизгнул Дантон, ошеломленный непривычной расправой.

— Штатник, но душою русский.

— Президент Буш дурак!

— Сам дурак, — нашелся я.

Ребенок зверски скривился, и на мгновение его черты преобразились в рожицу врага рода человеческого. На лоб упала косая челка, под носом выросли квадратные усики.

— Ich gehe mit traumwandlerischer Sicherheit den Weg, den mich die Vorsehung gehen heisst! [181]— заорал он.

— Hitler kaput! — отозвался я.

Пораженное молчание мальчугана свидетельствовало о том, что антифашистская реплика сработала. Я стал господином ситуации.

«Ну вот и хорошо, — подумал я. — Лиха беда начальник. Пора развлечь монстриков сказкой — мудрой, мучительной, мультикультурной».