Когда уходит Осень - Эми С. Фостер Страница 51

Это было лучше, чем «прощай», больше, чем слова любви. Дочь просто пожелала ей доброй ночи, и ночь действительно добрая: прекрасная летняя ночь, в небе светит полная луна, в теплом воздухе, оставленном городу жарким дневным солнцем, струится ее серебристый свет. Лучше ночи, чтоб уйти не прощаясь, не найдешь, и Сильви, которая все время чувствовала на себе взгляд матери, понимала, что Пайпер — женщина сильная, смелая, таких, как она, больше нет на свете. Но как бы ни было тяжело ей смотреть, как уходит ее мать, самой Пайпер было в тысячу раз тяжелее.

— Доброй ночи, любовь моя, — ответила Пайпер твердым голосом и закрыла за собой дверь.

Она спустилась вниз по лестнице и вышла из дома. Она чувствовала прилив энергии — такого не было уже много месяцев. Старая жизнь ускользала прочь. Ускользало прочь и ее прежнее «я», слишком хорошо ей известное и изученное. Она прожила хорошую жизнь, принесла людям много добра. Оглядываясь на свое прошлое, Пайпер ощущала ту же гордость, которая охватывала ее, когда дети совершали что-нибудь замечательное. Теперь она — собственная мать, она вот-вот должна дать жизнь совсем другому существу — тому, которым она скоро станет.

И для этого совсем не надо ничего делать, слава Богу. Она и так очень устала, готовясь к неведомому будущему. Но прежде это было нечто жуткое, темное, зловещее. А теперь на душе ее легко, мысль о будущем одухотворялась надеждой. Она ощущала себя этаким Гудини, готовясь свершить свое Великое Освобождение. И сердцем чувствовала, что обязательно еще встретится со своими девочками. Пайпер закрыла глаза и представила себе лес, его запахи и звуки. Что-то внутри ее тихо щелкнуло, словно открылась некая дверца. Прежний мир растаял как дым, и она с улыбкой ступила в густую зеленую чащу.

Ровно в четыре тридцать утра — скверный час или, может, самый благой, Отам сама еще не знала, какой именно, — прозвенел дверной звонок. Она вздохнула, отбросила одеяло и накинула на себя старенький хлопчатобумажный халатик. Вообще-то она не очень любила вскакивать рано, но сейчас поняла, что случилось что-то очень важное. До восхода солнца оставалось меньше часа, скоро опустятся мягкие, безмятежные утренние сумерки. На кухне царила такая тишина, что слышно было, как в дедовских часах вращаются зубчатые колеса.

Мейв Моро, которую Отам сразу пригласила на кухню и усадила за стол, не стала упреждать свой визит предварительным звонком. Но Отам все равно спала чутко и часто просыпалась и теперь решила, что нельзя не откликнуться на просьбу встревоженной матери, даже если она не сможет ответить на все ее вопросы. Прежде всего Отам сделала то, что всегда делала в непростых ситуациях: заварила всем — и себе, и Мейв, и ее одиннадцатилетней дочери Мэгги — чаю с мятой.

Мейв, бледнокожая блондинка с огромными синими глазищами, по профессии биолог, специалист по морской фауне, работала в учебном аквариуме Авенинга. Теперь на ее лице отражались все признаки бессонной ночи. Облик ее был безупречен, но неумолим. О ее крайнем изнеможении недвусмысленно говорили фиолетовые тени под глазами. Мэгги тоже казалась уставшей, но явно скучала. Ей, похоже, надоели и сами взрослые, и их скучные разговоры.

— Помню, Отам, ты сказала, — начала явно расстроенная Мейв, — что у Мэгги какой-то особый дар и она способна посещать какие-то там иные области, куда не могут попасть другие. Сколько раз я умоляла тебя, черт возьми, объяснить, что все это значит, чтоб ты успокоила мое сердце. Но ты всегда отказывалась. Ты говорила, что не надо волноваться, когда моя дочь посреди ночи вдруг куда-то исчезает — на несколько часов, подумать только!

Мейв схватила свою чашку с чаем.

— Говорила, что надо подождать, — продолжила она, — что скоро все прояснится. И я ждала, потому что уважаю тебя и доверяю Мэгги. Но теперь хватит, я сыта по горло.

Мейв буквально задыхалась от волнения. Она изо всех сил сдерживала слезы.

— Прошу тебя, успокойся, — сказала Отам, стараясь говорить как можно мягче и надеясь, что ее тон не кажется собеседнице высокомерным или покровительственным. — Я знаю, это трудно. Я понимаю твое раздражение и неудовлетворенность. А теперь расскажи подробно, что случилось, и мы вместе подумаем, что делать.

— Прошлой ночью она снова исчезла. — Мейв ткнула в сторону Мэгги большим пальцем. — Я проверяла ее постель примерно в полночь, перед тем как самой пойти спать. Пропала! Ее не было до четырех утра! Черт побери, это же почти целая ночь!

Мэгги закатила глаза к потолку. Похоже, она тоже была расстроена.

— Что скажешь, Мэгги? — спросила Отам.

— Мне надо было уйти, — выпалила, едва не срываясь на крик, Мэгги. — Надо было встретить одну больную даму и провести ее через внутренние врата. Меня попросили об этом. Она была, типа… в общем, чуть ли уже не при смерти!

Кажется, Мэгги уже не раз повторяла все это матери, хотя и без толку.

— А что мне было делать? Отказаться, что ли? Отам, объясните же ей! Пожалуйста.

Но не успела Отам раскрыть рот, как ее опередила Мейв:

— Что мне нужно объяснять? Послушайте, чем я хуже других в Авенинге? Я тоже могу все понять, у меня вполне широкие взгляды, — обратилась она к Отам, не обращая внимания на дочь, будто ее вообще здесь не было. — Я же поняла, что у нее какой-то там особенный дар. Я всегда знала, что она не простой ребенок, всегда. Но ей ведь всего одиннадцать лет! О ком это она говорит, кто ее попросил, кто они такие? Чудовища? Феи? Привидения? Неужели они не знают, что нельзя просить одиннадцатилетнюю девочку уходить из дома на всю ночь?

Мейв сделала большой глоток и со стуком поставила чашку на стол.

— Мейв, — спокойно сказала Отам, — боюсь, я тоже не знаю, кто они и что они. Могут быть всем, чем угодно. Я знаю одно: они никогда и ни в коем случае не причинят Мэгги ни малейшего вреда. Кто бы они ни были, они очень уважают ее. И прошлой ночью им крайне нужна была ее помощь.

— Ты хоть сама понимаешь, что за бред ты несешь? — Мейв была слишком возбуждена и уже не выбирала выражения в присутствии дочери.

— Вполне, — искренне ответила Отам. — Тем не менее так оно и есть. Все, что она говорит — правда. Но впредь она не будет покидать постель по ночам, — повернувшись к девочке, строго сказала Отам. — Никогда. Больше никаких секретов, никаких уходов тайком, Мэгги. Уходить можешь только в часы отдыха, когда ты играешь. Ни в коем случае во время занятий в школе. Ты сейчас живешь в этом мире и принадлежишь ему. Усвоила?

— Но это было очень важно, — защищаясь, сказала Мэгги. — Раньше я никогда не уходила тайком. И школу мне пропускать нельзя. Это же как бы просто невозможно. Это не пятидесятые, сами знаете.

Отам засмеялась.

— Ну ладно, сегодня ночью у тебя было важное дело. Но ты должна объяснить людям, особенно маме, что происходит. Ты же не хочешь, чтоб она с ума сходила от беспокойства?

Мэгги покачала головой, и Отам с серьезным видом повернулась к ее матери.

— Мейв, мне кажется, я все поняла. Это была Пайпер Шигеру. Она обрела свободу. Это ее Мэгги ночью провела туда, куда ей надо, правильно, Мэгги?