Халтурщики - Том Рэкман Страница 51

— Никогда не видела, чтобы у человека было так плохо с координацией, — рассказывает она. — Бедолага Паоло, он даже до пальцев ног дотянуться не может. У него совсем не получается.

— Интересно, а у меня выйдет? — Мензис делает попытку достать до пальцев и стонет.

Анника подскакивает и обнимает его.

— Спасибо, — со смехом говорит он. — За что это?

Друзья с йоги просят ее принести и показать им свое портфолио. Но о старых фотографиях Аннике даже вспоминать стыдно; подумают, что она любитель. Так что она решает отснять новую серию. В качестве темы она выбирает граффити, оскверняющие стены исторических зданий Рима. Все приходят в восторг и уговаривают ее выставить работы.

Теперь, когда Анника стала фотографировать и тусоваться с новыми друзьями, Мензису часто приходится возвращаться в пустую квартиру. Как ни странно, без нее дом кажется более шумным: за окном тарахтят мотоциклы, тяжело ступает сосед сверху, на стене тикают часы. Мензис делает себе на ужин сандвич и идет в подвал, в свою мастерскую — комнатушку, которую он снимает для занятий всякими научными проектами: этим он увлекается с детства. Он возится с моделями из пробкового дерева, читает научно-популярные журналы, фантазирует. Мечта у него одна: он хочет получить патент.

Если бы он ходил на курсы естественных наук в колледже! Но опять же, тогда он не попал бы в Вашингтон и не встретился с ней. Но разумеется, он и сейчас мог бы что-то изобрести. Придумать что-нибудь настолько выдающееся, что его согласились бы взять в Массачусетский технологический институт. И он бы в рекордные сроки получил докторскую степень. И Анника поехала бы с ним. Если бы захотела. А захотела бы она? Тут, в Риме, ему есть что ей предложить: квартира, которая понравится любому, очарование Европы. А если бы он был бедным студентом в Бостоне с кучей долгов?.. Но эти размышления абсурдны. Он не изобретатель, он не учился по соответствующей специальности, к тому же он уже слишком стар, чтобы начинать учебу. У него другая жизнь, он новостник, нравится ему это или нет.

Анника стучится в дверь мастерской. «Иду!» — кричит Мензис. Он застает Аннику на лестничной клетке, она стоит, прислонившись к стене, и морщится от боли. У нее что-то случилось со спиной, так что какое-то время она не сможет ходить на йогу.

В последующие несколько недель она сидит дома, пьет чай на травах и смотрит итальянские эстрадные концерты. Она раздражается, потом извиняется перед Мензисом. Когда спина проходит, Анника продолжает снимать граффити, но на йогу не возвращается.

Как-то после обеда Мензис сидит в офисе и переделывает кривой заголовок. Он пробует несколько вариантов, останавливаясь в конце концов на самом простом — он вообще склонен к простоте. Он пишет: «В ходе бомбежки в Багдаде погибло 76 человек».

К нему подходит Артур Гопал. Он единственный человек в редакции, с которым Мензис дружит. Они время от времени обедают вместе в «Кореи», шумной траттории на Виа-дель-Джезу. И Мензису каждый раз хочется спросить, как Артуру живется без Византы и Пикл; а Артуру интересно узнать побольше об Аннике. Но задавать такие личные вопросы не отваживается ни один из них. Вместо этого они болтают о работе, правда, говорит в основном Артур. Поедая фасолевый суп, он поносит коллег («Кэтлин как-то не догоняет», «Клинт Окли даже простенького некролога написать не может», «Герман как будто из прошлого века») и разглагольствует о своих амбициях («Этот редактор, старый друг моего отца, говорит, что мне лучше переехать в Нью-Йорк и работать на них»). Высказав все, Артур делает очень недовольное лицо и начинает водить ложкой в тарелке супа, как будто пытается найти уроненную туда запонку.

Но сегодня Артур выглядит как-то странно.

— Ты почту смотрел? — спрашивает он.

— В последнее время нет. А что? Надо?

— Тебе пришло письмо от человека с ником jojo98, настоятельно рекомендую тебе его прочесть.

Мензис распечатывает сообщение. Но оно написано по-итальянски, а он этот язык не особо хорошо понимает. В письме говорится об Аннике, и к нему прикреплен файл. Мензис кликает на фотку, и она раскрывается во весь экран. Картинка некачественная, похоже, снимали на телефон. На снимке изображена Анника — которая, очевидно, не замечает, что ее фотографируют — она, обнаженная, сидит на их кровати и смотрит в сторону. На переднем плане видна волосатая мужская нога, очевидно, самого фотографа. Мензис поспешно выключает монитор.

— Что это за херня?

— Понятия не имею. Но это разослали всем.

Мензис таращится на черный экран.

— Боже.

— Прости, что новость пришла от меня, — говорит Артур.

— Что мне делать? Позвонить ей?

— Наверное, следует поговорить с глазу на глаз.

— Но я не могу уйти с работы.

— Можешь.

Мензис летит вниз по лестнице, потом через Кампо-де-Фьори, через гетто, по узкой дорожке, идущей вдоль Тибра. Он то идет, то пускается бежать, глядя вниз, на неровную дорожку, на Виа Мармората он поднимает глаза на светофор и спешит к высоким металлическим воротам, за которыми находится их дом.

Вот он уже пришел, хотя ему хотелось бы оказаться где-нибудь подальше.

Мензис не может заставить себя подняться. А вдруг в спальне кто-то есть. Он идет в мастерскую и достает распечатку. С помощью итальяно-английского словаря он разбирает предложение за предложением. В письме говорится, что Анника занимается сексом с другим, пока Мензис работает. И что она хочет от него уйти, потому что они с этим любовником покупают квартиру. «Ночью ты спишь на простынях, запачканных его спермой», — написано там.

Его коллеги (при мысли о том, что все они получили то же самое письмо, Мензис закрывает глаза) ждут, что он ворвется в квартиру, размахивая письмом, и, крича во всю глотку, потребует объяснений: «Что за урод это послал и что, блядь, происходит?»

Но он не может этого сделать. Он стоит перед верстаком, уперев руки в бедра.

Поздно вечером Мензис поднимается в квартиру. В подвале не было сигнала, и когда он выходит, его телефон возвращается к жизни. Было много звонков от Кэтлин и три сообщения от Анники — она интересовалась, когда он вернется домой, сообщала, что проголодалась и спрашивала, все ли в порядке.

— Привет, — говорит она, открывая дверь. — Что случилось?

— Да, привет. Ничего, просто неразбериха какая-то. Прости, — отвечает он. — Как прошел день, нормально?

— Отлично. Но погоди, не уходи. Я все еще… — Анника оттягивает майку, — не совсем понимаю. Тебе раз сто звонили из офиса.

— Ничего страшного. — Обычно, заходя домой, Мензис целует Аннику. Сегодня он этого не сделал, и они оба обратили на это внимание. — Они чересчур от меня зависят. — Он идет в ванную, уныло смотрит на собственное отражение в зеркале и возвращается на арену действий.

Анника не может поднять на него глаза.