Гибрид - Игорь Беляев Страница 51

При первом же моем посещении дядя Митя прочитал мне целую лекцию:

— Учтите, вьюнош, этот вопрос надо решать сразу, раз и навсегда: или быть Умником, или быть Простачком. Умник — это личность. Личностью быть опасно во все времена. Он знает истину и никогда не выдаст ее толпе. Простачком — проще и удобнее. Но… скучновато. Личность готова пострадать и даже умереть при случае за свои дурацкие идеалы.

Я сказал, что твердо решил стать Личностью. Дядя Митя похихикал:

— Ну, это мы еще посмотрим, пионир!

Дядя Митя почему-то хреново относился к пионерской организации.

А я хотел быть и пионером, и личностью.

У него была маленькая комнатка. Дядя Митя называл ее «своей берлогой». В берлоге стоял диван, небольшой столик и кресло — трон. Дядя Митя утверждал, что нашел его на помойке.

Лично я уверен, что трон приехал из театра. Где можно найти такую помойку в эвакуации? Когда сидячих мест не хватало, занимали табуретовки у соседей.

Пальто и прочие свои вещи он держал в коридоре. Вообще, мне кажется, он приехал в эвакуацию в одном халате и шлепанцах.

Дядя Митя называет свое «одеяло» — турецким халатом, хотя он «оченно» потрепался от времени и переживаний, кое-где даже надорвался.

Лежанка в его берлоге днем никогда не убирается. Во-первых, потому что дядя Митя быстро устает и переползает из кресла на диван, чтобы набраться сил. А во-вторых, зачем утром убирать постель, чтобы вечером потом ее разбирать снова?

— Надо соблюдать режим, чтобы не отправиться на тот свет раньше времени. Даже без всякого анекдота. А вот анекдоты следует рассказывать только в своем кругу, — наставлял он меня, — когда ты абсолютно уверен, что рядом нет Иуды. А иуды теперь на каждом шагу, — как говаривал товарищ Ленин в самый разгар революции.

Когда он говорит от имени товарища Ленина, он вскидывает руку, как памятник.

— «Оглянись, товарищ! Нас предают на каждом шагу враги пролетариата. Этот Иуда Троцкий наверняка торчит под дверью».

Я открываю дверь и смотрю. В коридоре нет никакого «пролетариата».

— Ну и чудненько. Тогда слушай сюда.

— Дядя Мить, а сколько вам лет?

— Это сосчитать довольно просто, если знать, когда родился Адам.

— А при чем тут дядя Адам?

— А при том, коллега, что каждый несет в себе память своих предков. Конечно, всем кажется, что он когда-то родился и когда-нибудь таки помрет. На самом деле человек живет столько, сколько живут клетки его рода. И самое антиресное, что эти клеточки помнят, что с ними было в той, предыдущей жизни. И при случае они напоминают о себе. Правда, не все понимают, что советуют ему его предки. Хотя от них-то и зависит судьба человека.

Рассказывал дядя Митя про историю долго. Целый месяц. Канешно, не каждый день, а когда получалось свободное время. И всегда помнил, на чем мы останавливались прошлый раз.

Жизнь шла своим чередом, а рассказ — своим. Получалось, как в детстве мне читала Аня «Тысячу и одну ночь».

Только эта история была в сто раз интереснее. Тем более что я верил — дядя Митя рассказывает мне «чистой воды правду».

А начал дядя Митя издалека.

— Сначала была Древняя Греция. Это, наверное, тебе известно.

— Нет, Древнюю Хрецию мы еще не проходили.

— Ну, значит, и о Древнем Риме у тебя пока смутные понятия?

Я признался, что и о Древнем Риме у меня пока ясности нет. Правда, в бабушкиной «Ниве», которую я рассматривал с Аней еще до войны, я запомнил картинку «Гладиатор».

И Аня мне объяснила, что в римском цирке дрались не так, как мы, мальчишки, понарошку, а убивали по-правдашному — насмерть. И в Древнем Риме на это только смотрели и радовались. Вот какое было тогда безобразие!

Дядя Митя удовлетворенно кивнул.

— Римляне были большие вояки и оттяпали тогда пол-мира. В том числе Иудею, где и проживали все евреи на тот момент.