Русская комедия - Владислав Князев Страница 51

— Ликуй, школа! — призвал нежданный благодетель. — Я укажу тебе правильный путь. Следуя им, ты решишь извечную проблему отцов и детей, над которой бьются все народы во все времена.

— П-п-простите, — стала заикаться Указкина точно так же, как второгодник Антоша на ее уроках у классной доски. — Но к-к-кто вы, собственно, та-та-такой?

В этот момент «инкогнито» сумел восстать с колен и занял свою генеральную позицию, то есть превратился в памятник, с которого только что стянули простыню. Наконец-то! Наконец-то мы увидели наше чудо-юдо во всей красе. Ну что ж, учительская указка разукрасила его на высоком уровне, и наше долготерпение было вполне вознаграждено.

Указкина громко ойкнула. Она повидала много всяких диковинных скульптурных изображений, которых коснулась разбойничья рука ее воспитанников: без рук, без ног, без головы, без туловища, а равно наоборот: с приделанными рогами, хвостами, копытами и прочими неприличными излишествами ниже пояса. Но ни разу ей не доводилось зреть скульптуру с фонарем на лбу. Причем таким фонарем, который запросто мог бы заменить всю осветительную систему школы № 1, особенно в тот момент, когда ее вырубает какой-нибудь Антоша Добронравов и не иначе как посреди общего родительского собрания.

— Позвольте представиться, — молвила с достоинством статуя с лобовой осветительной системой, затмевающей прожектора стадионов. — Герой Самарской Луки — благородный и бесстрашный Лука Самарыч. Без пяти минут легендарный.

Далее он обрадовал школу тем, что отцы ее воспитанников взялись спасти эпоху от бесславия, а значит, вырвать будущее детей из хищных лап жестокого безвременья.

— Отныне школа номер один, — наставлял багор указку, — должна растить юных граждан достойными продолжателями удивительного дела истинных колдыбанцев и буквально с первого класса готовить ребят к героической миссии во славу эпохи.

— Вот тебе мой наказ, школа номер один! — закончил благородный и бесстрашный. — Дерзай! Яви вдохновляющий пример всему учительству!

Далее послушаем сначала героическую колдыбанскую легенду.

* * *

— Юные колдыбанцы! Готовы ли вы к удивительному подвигу во славу эпохи? — вопросил Лука Самарыч воспитанников школы № 1 Приволжского микрорайона.

— Всегда готовы! — отвечали те по-пионерски. — Как пить дать!

И без лишних слов устремились на крутой берег Волги. А на Волге-матушке всегда есть место удивительному подвигу.

Старинные волжские предания гласят, что предки истинных колдыбанцев, лихие удальцы и храбрецы, не только брали штурмом на своих ладьях неприступный утес, причем обязательно в бурю, не только переходили Волгу во время бурного ледохода и мчали на скоростных айсбергах аж в открытое Каспийское море. Были у них и другие молодецкие забавы.

Очень любили предки, например, гигантские заплывы. Вниз по Волге. До Саратова, до Царицына, а то и до самой Астрахани. Или же вверх, против течения. До Симбирска, до Казани, а то и до самой Москвы. Или же через Волгу. Туда и без отдыха обратно. И снова без отдыха туда-сюда. Раз по десять, двадцать, пятьдесят, а то и вообще без счету.

Трудно найти более впечатляющую картину, чем та, когда сотни волжских удальцов плывут вниз по течению до Астрахани или же вверх — до Москвы. Мели и воронки, волны и дожди, штормы и штили — всё нипочем для удальцов. Один читает журнал, другой решает кроссворд, третий просто покуривает. Словно не борьбу ведут с грозной стихией, а у себя на диване полеживают.

А над ними кружат с удивленными криками чайки и перелетные птицы. Гудят приветственно катера, теплоходы и танкеры. Неистово машут руками и флагами бесчисленные толпы на берегах.

Надо отметить, что каждый из смельчаков во время этого немыслимого испытания сил и нервов хотя бы раз подвергается смертельной опасности. Один тонет оттого, что свело судорогой ногу, другой — потому что ударился головой о борт проходящего корабля, третий — по той причине, что слишком крепко заснул и проснулся уже на самом дне.

И так — день за днем, ночь за ночью. Но вот и Астрахань. Или же Москва. Берег украшен флагами, гирляндами, трибунами. Звучат речи, гремят оркестры, стреляют бутылки шампанского. Утомленные, но довольные садятся волжане за праздничный стол. Делятся впечатлениями, вспоминают самые яркие эпизоды, заново переживают моменты, когда тонули, но чудом вынырнули.

Ну и, конечно же, без конца, да можно сказать, и без начала звучат тосты в честь родной великой реки:

— За Волгу-матушку! В кредит! Как пить дать!

…На крутой берег реки вывел Лука Самарыч и юных потомков колдыбанских удальцов. Сначала они решили переплыть великую реку поперек. Туда и обратно.

Первым нырнул ласточкой прямо с обрыва бесстрашный сорванец Антоша. Нырнул, вынырнул и машет взволнованным зрителям рукой. Сейчас, мол, ать-два — и на том берегу. Лихо взял старт сорванец, но… не тут-то было.

Волга — это вам не Эгейское море и не Индийский океан. Там-то вода — как парное молоко, а здесь — как из морозильной камеры. Бр-р-р. Храбрится Антоша, да зубы стучат, уши отваливаются, весь синий, как те чернила, которыми он контрольные на двойку пишет.

А стихия злорадствует: это тебе, юный свин, не девочек за косы таскать, не на отличниках верхом кататься, не училке гвозди в стул вставлять.

Короче, доплыл юный удалец только до буйков, и пришлось его с дистанции снять и горчичниками отхаживать. По десять горчичников — на спину и на грудь, по горчичнику — на пятки и на лоб, а сто горчичников на заднее место, в два слоя.

— Кто же в трусах сейчас плавает, моветон ты этакий? — посмеивается над неудачником фасонистый Альбертик. Облачается он в чемпионский американский комбинезон с подогревом — для подводного плавания. Разбегается, делает в воздухе красивое сальто-мортале и, вынырнув из воды, поднимает вверх по-заграничному два пальца: дескать, «виктория», то есть победа, у нас в кармане. Но…

Волжскую стихию импортным подогревом не проймешь. Вмиг сели американские батарейки, и доплыл юный пижон-удалец лишь до фарватера, а там замигала на его шлеме экстренная сигнализация. Мол, «виктория» не получается, а получается SOS.

На берег Альбертика. И пилюлями его, и микстурами, и настойками. А в заднее место — сто уколов, на случай возможной пневмонии.

Стихия довольна: это тебе, юный павлин, не девочек в кафе на родительские денежки водить, не сигары у папы потаскивать, не училку американскими сувенирами подмасливать.

— Ха-ха, плейбои! — смеется над одноклассниками Жанночка. — Разве трусы и комбинезон — снаряжение для такого ответственного мероприятия, как рекордный показательный заплыв? На вас же публика смотрит…

И надевает, натурально, шубку. Натурально, натуральную. Из голубой норки. И воздушный поцелуй публике, как топ-модель, шлет. Сейчас, мол, мы через Волгу, словно по столичному подиуму: туда-сюда — и все дела.

Но великая река при виде шестиклассницы в мехах совсем похолодела. У Жанночки соответственно — сразу жар.