Истории дальнего леса - Павел Шмелев Страница 51

Описывать дорогу не буду — это совсем не интересно да и вряд ли поможет кому-либо. В далекие сказочные места попасть легко тем, кто верит в сказки. Мы все рождаемся с этой верой, но со временем она уходит от нас, а ее место занимает холодный цинизм под маской иронии. И тем, кто потерял веру в сказки на жестоких перекрестках судьбы, не помогут никакие путеводители все равно.

На самом краю Дального Леса встретили мы художника Василия в неизменном малиновом берете. Случилось это в первую половину дня, так что он был в процессе накопления впечатлений для новой серии инсталляций.

Рядом с ним куда-то торопливо семенил неугомонный выдренок Константин. Он дополнял Василия, скорее всего, как исконный житель Дальнего Леса, далекий от высокого искусства. Пока художники витают в облаках и гоняются за своими музами, кому-то надо собирать хворост да орехи. Поэтому Константин чувствовал себя очень уверенно, не сбивали его с ног ветра перемен да природные катаклизмы.

Вот и в этот раз, посмотрел выдренок опытным оценивающим взглядом на новых персонажей и сразу понял, что глухарь ему не товарищ, потому что с искусством и всевозможными творцами ему всегда было сложно общаться. По крайней мере, с Василием он находил общий язык только после полбутылки березового сока. Второй же гость понравился ему сразу — этакая пушистая и белая бестия, но по-своему красив.

А звали песца Гена. Понравился он норке Анфисе и поселился у нее. При этом песец был настолько далек от магии, наполнявшей жизнь норки, что жители Дальнего Леса не переставали удивляться этой странной паре. Хотя, с другой стороны, она тоже пушистая, и говорят, песец и норка даже дальние родственники. А может быть, просто тянуло их друг к другу, как противоположные полюса магнита. Впрочем, после того как песец поселился у Анфисы, не такими уж и дальними они стали. Норке нравилось, что пушистый Гена был красив не только внешне. К тому же он принимал ее такой, как она есть, со всеми ее магическими отступлениями и капризами. В общем, им хорошо было вместе.

А глухарь по имени Иннокентий почувствовал, что в лесу не хватает музыки, и начал собирать звуки и составлять из них простые мелодии. А потом мелодии стали приходить к нему сами. Как будто звуки взялись за руки и направились к Иннокентию для того, чтобы он рассказал о их дружбе всему остальному сказочному миру.

Бывает, что что-то главное спит внутри до поры до времени, а потом, то ли с накопленным опытом пройденных в одиночестве дорог, то ли с осознанием конечности своего земного пути, вдруг приходит и заявляет о себе во весь голос. Вот только немногие решаются услышать этот голос и принять его как вестника перемен образа и стиля жизни. Хлопотно это да и до крайности сложно. Легче просто жить спокойно и буднично, без всяких там закидонов и проснувшихся талантов.

Вот Иннокентий и решил вдруг, что он должен рассказать о мире звуков жителям леса. Одиноко было Иннокентию в Дальнем Лесу, вот и стал он искать звуки. Звуки окружали его. Они не были добрыми или злыми — в мире звуков не существует таких категорий, как добро и зло, а просто есть всем понятное печальное или веселое настроение. За приличным звуком надо еще погоняться по лесу. Вот за этим странным занятием и застал его выдренок Константин. Он очень хотел сделать вид, что не заметил Иннокентия, потому что даже и не знал как с ним разговаривать. Но ничего из этого не получилось: они столкнулись на узкой лесной дорожке.

— Привет, Константин, — весело и беззаботно проговорил Иннокентий, — лес у нас сказочно богат на звуки. Ты и не представляешь даже. Одни звуки приходят ко мне сами, а другие приходится добывать в различных местах. Звуки живут везде, но естьи такие, за которыми надо побегать, редкие они, не всем даются. Мы их и не слышали никогда. Невероятно сложно с горными звуками. Удивительной чистоты и красоты звуки встречаются в низине у ручья на западной оконечности Дальнего Леса. Сказочной красоты звуки встречаются в горной пещере на самом побережье Океана Страстей. Даже в затопленном городе на дне Серебряного озера есть удивительные звуки. И любят звуки прятаться от всех нас, как будто боятся чего-то. Не очень-то хотят кому-нибудь принадлежать. Им нравится быть вместе. Вот только дружба, а порой и искренняя любовь звуков друг к другу, может стать красивой мелодией или настоящей какофонией. Ведь можно сложить из них объяснение в любви, а можно — боевой клич, зовущий на злодейское убийство. Звуки могут дарить радость встречи с друзьями и смерть. Вот ведь чудо какое!

— Звуки? А что в них? Мне все эти звуки и не нужны совсем. Надоедают за целый день хуже откровенной беды или напасти. Ты бы к хорьку Василию подошел: вот у кого звуков хоть отбавляй. Как начнет кожу кромсать, так они и появляются. Звуки скребущие да рвущие. Прямо симфонии лепит да стругает из звуков своих. А вот мне кажется, что не нужны звуки совсем. Я бы обошелся без них всех. Особенно ночью: какая морока засыпать с этими ночными криками сов да скрипом дверей и воем волков!

Забыл Константин, что живет он в волшебном лесу. Ведь в нем желания часто исполняются, причем буквально. И стали звуки избегать Константина. А он, меж тем, размышляя о странностях этого охотника за звуками, направился домой. И его дорога домой была удивительно тихой и спокойной. Зайдя в свою норку, он порадовался, что дверь перестала скрипеть безо всяких усилий и ремонта. «Вот ведь удача какая!» — подумал Константин. И показалось ему, что это редкая удача, а может быть, и счастье тишины и умиротворения. С этой мыслью он и уснул, улыбаясь своим мыслям.

А проснуться вовремя ему не удалось. Ничто его не разбудило, и будильник не звонил. И весь многоликий и полный необычайных звуков, шумов, раздражающего скрипа и прекрасной музыки мир неожиданно замолк для него. Он проснулся примерно в середине дня и почувствовал: что-то явно не так, просто не сразу до него дошло, что именно. Он вышел на лесную дорожку и, увидев Василия, хотел что-то ему сказать, но не смог издать ни одного звука. Просто звуки покинули Константина. Его охватило беспокойство: вдруг это произошло раз и навсегда?

Хорек Василий с удивлением посмотрел на выдренка и пошел дальше.

Константин увидел объявление о концерте Иннокентия на соседней поляне, пришел туда и встретил множество старых знакомых, жителей Дальнего Леса. Они что-то говорили, вот только звуки обходили Константина стороной.

На сцене стоял глухарь Иннокентий, в бабочке и смокинге, и что-то говорил, крыльями хлопал. И благодарные зрители тоже хлопали и улыбались. Вот только Константин ничего и никого не слышал. Звуки продолжали избегать его.

Константину уже не казалось счастьем отсутствие звуков. Без звуков жизнь его словно остановилась. Совсем замерла.

Мы тоже часто, подобно Константину, желаем, чтобы нас оставили в покое и чтобы царственная тишина сменила надоевший шум окружающего мира. Мы обращаемся с просьбами к богам, только буквальное исполнение наших желаний зачастую приводит к беде. Аккуратнее надо быть с желаниями, они порою имеют такое противное свойство исполняться с пугающей точностью!

Меж тем Константин печально лежал в своей постели и думал, что зря он так. Нельзя в этом мире жить без звуков. Рядом беззвучно шли часы. За окном беззвучно шел дождь. Деревья беззвучно гнулись от ветра. Но ни один звук не долетал до Константина.