Каждые сто лет. Роман с дневником - Анна Матвеева Страница 51

Дом в Этуа в сравнении с виллой «Орхидея» был меньше и, как показалось Ксане, уютнее. Одна из стен обвита красноватыми листьями плюща, напротив входа – живая беседка из шпалерных роз. Даника, приветливо улыбаясь, повела Ксану в её комнату, прохладную, с белёными стенами и дубовой кроватью.

На тумбочке – графин и стакан, на полках – книги на французском, а на письменном столе – вот радость! – листок с паролем от вайфая. Рядом – собственная ванная. Чистые полотенца всех размеров скручены аккуратнейшими рулетиками. Ужин, сказала Даника, будет ровно в восемь, так что можно разобрать вещи и немного отдохнуть. Ксана и не подумала ничего разбирать, вместо этого она подключилась к интернету и набрала в поисковике фамилию, не дававшую покоя со вчерашнего дня, – «Марианна Тиме».

Гугл выдал несколько ссылок, Ксана кликнула по самой первой и открыла статью из «Коммерсанта» за 2002 год под названием «Сенсация сезона». Автор, Лев Лурье, пересказывал современным читателям события 1913 года в Петербурге. Трёхсотлетие дома Романовых, массовое отравление рыбой, выставка канареек… Ксана мельком проглядывала текст в поисках знакомых фамилий. Вот же она, Марианна Тиме!

«13 января 1913 года около 11 часов утра швейцар доходного дома по Кирочной улице, 12, услыхал душераздирающие крики. На помощь звала горничная из квартиры в бельэтаже. Там посреди гостиной, окровавленная, лежала её хозяйка. Рядом с жертвой остались орудия преступления: топорик и стальной прут со свинцовым шариком на конце. Швейцар вызвал полицию; сосед по подъезду, доктор Фридман, оказал первую помощь, но через несколько часов несчастная скончалась в Мариинской больнице.

Выяснилось, что убитая Марианна Тиме, 41 года, родом была из Варшавы и выступала на столичной сцене. Плохая актриса, но весьма привлекательная женщина, Тиме с успехом исполняла роль femme fatale: три её поклонника покончили жизнь самоубийством. Одно время Тиме была на содержании у богатого подрядчика Кускузева, который подарил ей состояние, а незадолго до своей гибели вышла замуж за железнодорожного служащего, но имела связи и вне брака.

Четырёхкомнатная квартира Марианны Тиме вся была перерыта: кто-то обыскивал шкафы, столы, буфет. С пальца жертвы с кожей было сорвано кольцо. Горничная показала, что в последнее время барыню посещали два модно одетых молодых человека. В ночь перед убийством один из них ночевал у хозяйки».

Сыщики вскоре вышли на сына ветерана дипломатической службы Александра Долматова, действительного статского советника. Сведения, собранные о Долматове-младшем, были для него неблагоприятны. Службой он явно пренебрегал. 26-летний потомок древнего дворянского рода, он окончил одно из самых привилегированных учебных заведений России – Училище правоведения. Служил в секретном отделе Министерства иностранных дел с окладом 104 рубля в месяц. В 14 лет уже имел любовниц, с семнадцати регулярно пил, большую часть времени проводил в загородных садах и на скетинг-ринге. Был должен разным лицам около 40 тысяч рублей.

Долматов был опознан свидетелями, были допрошены и его несчастные родители. Они показали, что их сын последнее время вёл крайне беспутный образ жизни, из-за чего ему было отказано в доме. Он постоянно проживал в гостинице «Франция» вместе с другом детства бароном Владимиром Гейсмаром. Седьмого февраля подельники были арестованы и сразу начали давать показания. Огромные долги приятелей умножились после того, как Долматов завёл роман с француженкой Лео Дюлюк. Драгоценности, букеты после каждого спектакля, квартира – всё требовало денег, денег и денег… Поначалу удавалось жить в кредит, затем Долматов и Гейсмар ввязались в мошенническую аферу, дела их шли всё хуже.

«В настроении, близком к отчаянию, – читала Ксана, – бродили приятели по столичным улицам. Тогда-то они и заприметили эффектную шатенку, разглядывавшую драгоценности у витрин Гостиного двора. Безупречно говоривший по-французски Долматов представился Марианне Тиме иностранным туристом Жакобом, малообразованный Гейсмар – его русским спутником. Без труда завязав знакомство, они отправились в кинотеатр “Кристалл-Палас”, где посмотрели фильму “Роковая страсть”. Затем были завтраки в ресторане “Вена”, поездки на острова. На третий день Долматов стал любовником Тиме, а в магазине “Пек” на Малой Морской был приобретён топорик.

Стареющую куртизанку погубили серьги с крупными бриллиантами. Приятели решили убить её, серьги продать, а на вырученные деньги уехать на кофейные плантации Бразилии, о которых читали в детективном романе. В первую ночь у Долматова не хватило духу убить Тиме, и Гейсмар вызвался ему помочь. На следующее утро он зашёл за Долматовым. Когда хозяйка отвернулась, Гейсмар нанёс ей удар металлическим прутом по голове, а Долматов довершил дело топориком. Серёг убийцы не нашли, а за кольцо, снятое с пальца, выручили 145 рублей и отправились на охоту.

Через пять месяцев, 27 мая, партер и хоры Петербургского окружного суда были заполнены обворожительными дамами, в воздухе носился тонкий аромат духов. Выслушав 38 свидетелей, суд приговорил Долматова к 17, а Гейсмара – к 15 годам каторги, которую они отбывали в Шлиссельбургском централе. После Февральской революции ворота тюрем Российской империи распахнулись, на свободу вышли и политические, и уголовные заключённые. А в октябре семнадцатого Долматов и Гейсмар уже разъезжали по Петрограду в автомобиле Придворного ведомства. Светские сезоны и рождественские праздники для Петербурга закончились».

И статья тоже закончилась – на этих словах.

Ксана вытерла лоб, ладонь стала мокрой от пота.

Судя по всему, один из убийц – тот самый кузен Алек, оговоривший Ксеничку Лёвшину перед дедом. Любовницы с четырнадцати лет? Хладнокровное убийство «стареющей» (Марианна Тиме была моложе Ксаны) куртизанки ради колечка, снятого с руки вместе с кожей? Шлиссельбургский централ?

Неудивительно, что Ильф и Петров упомянули в своих дневниках эту историю – она наделала в Петербурге много шума. Высокомерная тётя Анета и её муж Александр стали «несчастными родителями», отказавшими Алеку от дома. Знала ли Ксеничка Лёвшина о «подвигах» двоюродного брата? Будет ли об этом сказано в других дневниках, последует ли продолжение? Ксана дёрнула себя за ухо: с чего вдруг увлекаться расследованием, если к ней это не имеет ровно никакого отношения? Будь Ксеничка её бабушкой, можно было бы провести связь между тем, что случилось у них дома, и давними грехами деда, пусть даже троюродного. Вроде бы все мы платим по семейным счетам: предок приобрёл в магазине топорик, от удара которого погибнет не только Марианна Тиме, но и ни в чём не повинный Димка, а за ним и Андрюша… Но с чужим наследством должны разбираться Ксеничкины внуки.

Она говорила себе все эти разумные слова, а сама при этом размышляла, как попасть в городской архив Лозанны и найти сведения о пансионе сестёр Лакомб и Ксении Лёвшиной. Интересно, Влада будет давать ей выходные? Они ведь с ней ни о чём не договорились! Ксана так размякла, когда на счёт упало две тысячи франков, что не поинтересовалась ни обязанностями, ни правами – и это она-то, дотошно исследующая в контрактах даже самые мелкие буквы…

В комнату постучала Даника: ужин на столе! Ксана поставила раскалённый телефон на зарядку и вышла из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь, как будто боялась разбудить кого-то невидимого.