Вопрос — ответ [= Миллионер из трущоб ] - Викас Сваруп Страница 51

Примерно через месяц хозяйка предлагает мне все-таки переселиться в дом, и я соглашаюсь. Главное, она не против и дальше вносить плату за жилье Салима. В огромной квартире, где пустуют четыре спальни, мне отводится крохотная подсобка.

Вскоре я начинаю замечать: после кончины Маа-джи Неелима все чаше пропадает из дома, порой не возвращаясь и по ночам. Теперь уже можно не сомневаться: у нее кто-то есть. И вероятно, нас ожидает свадьба.

В гостиной раздается какой-то шорох. Негромкий, но я просыпаюсь. Яростно тру глаза, смотрю на будильник: половина третьего. С чего это хозяйке среди ночи бродить по комнатам? И вдруг меня осеняет: может, ее решил навестить загадочный приятель? Вот было бы интересно! Бесшумно встав с постели, крадусь на цыпочках.

В гостиной темно, и все же там находится какой-то мужчина. Не похож на любовника. На голове у него черная маска с узкими прорезями для глаз. В левой руке темный мешок, а в правой — фонарик, луч которого направлен на видеомагнитофон. Мужчина торопливо отсоединяет провода и опускает дорогой аппарат в мешок. Теперь я точно знаю: это не возлюбленный хозяйки, а самый настоящий вор. И принимаюсь визжать. Истошный вопль разрывает ночную тишину, словно выстрел. Неелима Кумари пробуждается и бежит в гостиную. Непрошеный гость, окончательно растерявшись, роняет мешок и фонарик, а сам зажимает ладонями уши. Стеклянная статуэтка, бережно установленная на телевизоре, падает и разбивается вдребезги.

— Что происходит? — испуганно выдыхает актриса, включая свет.

Потом замечает грабителя и тоже кричит. Мужчина уже почти оглох. Рухнув перед нами на колени, он умоляюще складывает руки:

— Пожалуйста, прошу вас, я не вор. Мадам, я всего лишь хотел посмотреть на ваше жилище.

— Рама, принеси телефон, — произносит хозяйка. — Надо срочно вызвать полицию.

Я пулей мчусь в коридор за беспроводной трубкой. Тем временем грабитель срывает маску. Под ней молодое лицо с козлиной бородкой.

— Умоляю, мадам, пожалуйста, не звоните в полицию. Я правда не собирался никого грабить. Перед вами студент последнего курса. И ваш огромный поклонник. Честное слово, я просто мечтал увидеть, как вы живете.

При слове «поклонник» актриса явно смягчается.

— Не слушайте его, мадам, — предупреждаю я. — Этот парень — вор. Если он ваш фанат, зачем было красть магнитофон?

— Я объясню, Неелима-джи. Знаете, я раздобыл кассеты с вашими фильмами — все сто четырнадцать — и каждый день смотрел хотя бы одну из них. От сильного износа магнитофон сломался, пришлось отдать его в починку. Но я не прожил бы даже пары дней без ваших картин. Потому и решился пойти на этот взлом. Одно лишь сознание того, что кассета крутится на вашем магнитофоне, сделало бы просмотр незабываемым эпизодом всей моей жизни. Поверьте, мадам, клянусь покойным отцом, я собирался вернуть аппарат, как только мой собственный вернулся бы из починки.

— Он лжет! — надрываюсь я. — Давайте вызовем полицию.

— Погоди, Рама, — отвечает актриса. — Сперва я должна проверить: а вдруг он сказал правду. Если наш незваный гость, как он утверждает, на самом деле видел все сто четырнадцать фильмов, он без труда ответит на несколько вопросов. Хорошо, мистер, скажите, в какой киноленте я играла деревенскую девушку по имени Чандни?

— О, разве можно забыть подобное, Неелима-джи? Это же одна из любимых моих картин. «Обратно в деревню», правильно?

— Правильно. Впрочем, такие подробности многим известны. Ответьте-ка лучше, что за фильм принес мне в тысяча девятьсот восемьдесят втором году премию кинокритиков?

— Это еще проще. «Темная ночь», разумеется.

— Боже, и здесь вы не ошиблись. Ну а когда я снималась вместе с Маноджем Кумаром?

— В патриотическом фильме «Нация зовет».

— О, так вы и его посмотрели?

— Говорю вам, Неелима-джи, я самый преданный из ваших поклонников. Только скажите, зачем вы согласились на ту пошлую роль в «Вечной любви»? По-моему, режиссер не оценил и не использовал ваше дарование по достоинству.

— Забавно, что вы завели речь об этой картине. Я тоже считаю, что мне не следовало в ней играть. В конце концов лавры пожал Шармила, а меня грубо надули.

— Зато вы блистали в киноленте «Дождь над Бомбеем»! Речь, которую ваша героиня произносит в храме после смерти отца, просто незабываема. На мой взгляд, премия кинокритиков полагалась бы скорее за нее, чем за роль в «Женщине».

— Пожалуй, согласна. Если бы мне пришлось выбирать между ними, я бы, наверное, выбрала «Дождь над Бомбеем». Надо сказать, вы хорошо разбираетесь в моем творчестве. Как ваше имя?

— Ранджит Мистри. Мне двадцать четыре года, и я давно мечтал спросить вас о величайшем фильме, когда-либо снятом в нашей стране, «Мумтаз-Махал». Помните сцену родов, когда вы умираете, а Дилип Сахиб, исполнивший роль императора, сидит у изголовья кровати? Вы берете с него знаменитое обещание, а после снимаете золотую подвеску, однако так и не отдаете супругу. Почему? Что это значит?

— Поразительно, вы помните картину до мелочей! И я непременно отвечу. Только зачем же вы сидите на полу? Давайте устроимся на диване. Рама, ну что ты стоишь разинув рот с телефоном в руках? Не видишь, у нас гость! Завари-ка нам по чашке чая и принеси печенье. Так вот, как я уже говорила, концепция «Мумтаз-Махал»…

Вернувшись из кухни, я застаю актрису и грабителя мирно болтающими в гостиной; они смеются и шутят, словно закадычные друзья. Остается лишь недоверчиво покачать головой. Надо же, этот парень хотел обокрасть Неелиму — и только за то, что он посмотрел ее картины, бывшая звезда готова поить его чаем с печеньем.

То, что начиналось как триллер, окончилось мелодрамой.

Однажды вечером хозяйка зовет меня, — Рама, я хочу, чтобы завтра ты перебрался в чоул. Всего лишь на день. Мне нужно побыть в уединении.

— Но почему, мадам?

— Не задавай вопросов, — сердится она. — Просто делай, как тебе говорят.

Подобная сцена повторяется трижды в течение трех месяцев. Нетрудно догадаться: Неелима Кумари водит к себе приятеля и не хочет, чтобы об этом узнали. В общем, на следующий раз, когда мне велят ночевать в Гхаткопаре, я возвращаюсь не в семь, как обычно, а в пять часов и незаметно поглядываю за дверью. Разумеется, в шесть утра из квартиры выходит мужчина в белой рубашке и синих джинсах. Высокий, подтянутый, лицо приличное, однако покрасневшие глаза и растрепанная прическа несколько портят вид. В левой руке — зажженная сигарета и пачка купюр; пальцы правой рассеянно крутят ключи от машины. Никак не припомню, где я мог его видеть. Таинственный гость, не обернувшись в мою сторону, спускается по лестнице. А я захожу домой не раньше семи.

Первое потрясение: во что превратилась гостиная? Повсюду окурки, неряшливые следы пепла. На столике валяется опрокинутый стакан и пустая бутылка из-под виски. По дорогому ковру рассыпан арахис. Воздух пропитался винным перегаром.