Коллекция поцелуев - Венди Хаггинс Страница 51

Я сделала несколько кувырков, чтобы он понял примерную амплитуду движения.

– Я понял, – сказал Зеб, облизнув губы.

Первые два раза я струсила, выпрыгнув просто вверх, тем самым измерив максимальную высоту своего прыжка. В третий раз во время сальто меня занесло в сторону, и я приземлилась на руку. Зеб поднырнул под меня, чтобы удержать от падения. В итоге мы оба растянулись на земле, разразившись гомерическим смехом. Взглянув на балкон, я увидела маму, любовавшуюся нами с балкона. Я потерла руку и поднялась с земли.

– Еще раз, – сказала я.

Раз за разом ничего путного не выходило. Половину попыток я запорола, в последний момент испугавшись и остановившись. После очередного неудачного прыжка Зеб заныл:

– Зэй, сделай это наконец! Я есть хочу.

– Ты же только что заглотил огромный стакан смузи!

– С того момента прошло уже полтора часа.

Я посмотрела на маму, кивнувшую в знак того, что это правда. От усталости и разочарования я растянулась на траве. А затем, к моему удивлению, Зеб разбежался, сделал неуклюжий кувырок, расставив ноги дальше, чем нужно, вскочил и сделал сальто, немного качнувшись при приземлении, но все же устояв на ногах. От удивления я даже рот раскрыла.

– Как тебе это удалось?!

Лицо братишки расплылось в улыбке, а глаза искрились от радости.

– Это так круто! – сказал он.

– Милая, у него получилось, потому что он не боялся, а ты боишься, – подытожила мама с балкона.

Я стиснула кулаки. Я действительно боялась и не понимала, как побороть страх. Я с досадой вырвала клок травы и подбросила его в воздух.

– С меня хватит.

Когда мы зашли домой, мама вытащила у меня из волос травинки.

– Как дела в школе?

– Плохо.

Она вздохнула.

– Я принесла с работы суп из брокколи и хлеб на ржаной закваске. Давайте перекусим.

Конец недели прошел в том же духе. Я избегала всех, кроме Кенз, а все остальные сторонились меня. Это вгоняло меня еще глубже в депрессию. И как долго это будет продолжаться? Мне было невыносимо хреново от этого игнора, и с каждым днем становилось все хуже.

Настала пятница, и возле небольшого холмика на школьной территории собралась приличная толпа. Нам с Кензи пришлось протискиваться сквозь нее, чтобы понять, о чем все шепчутся и почему улыбаются. На склоне холмика красовалась небольшая надпись, выложенная красивыми живыми цветами, гласившая: «Идем на бал, Моника? Дин».

Это зрелище впечатлило меня больше, чем следовало, по ощущениям походя на удар под дых. Рядом со мной охала и вздыхала Кензи. Надо признать, это действительно было красиво. Мне пришлось несколько раз сглотнуть образовавшийся в горле ком. Оглянувшись, я не нашла ни Дина, ни Монику, заключив, что она, скорее всего, уже видела это, сказала «да» и счастливая пошла на урок. С тяжелым сердцем я поплелась вместе с остальными наверх по ступенькам в здание школы. Добравшись до кабинета английского, я устало плюхнулась на свое место. Ревновала ли я? Определенно да, но это была не совсем обычная ревность. Мне жутко нравился Дин, но следовало смириться с фактом, что я ему вовсе не нравлюсь. Осознание этого жгло мою душу, но я сама была в этом виновата. Ему всегда нравилась только Моника. Она была моей подругой, и через меня он хотел подобраться к ней. В этом не было ничего такого. К тому же я хотела вовсе не Дина, а любви в целом, отчего злилась на саму себя. Я не хотела жаждать любви, но такая уж я уродилась. А потом Моника. Никогда не думала, что мы вот так возьмем и перестанем дружить. Сложно было принять тот факт, что она только что получила самое классное приглашение на бал, которое я видела, а меня не было рядом, чтобы порадоваться за нее и обнять. Все это было так неправильно. Горечь утраты душила меня.

Рядом со мной кто‐то остановился. Повернув голову, я увидела, что это Дин, и невольно тяжело вдохнула. Краска стыда залила лицо.

– Привет, – кашлянув, выдавила я.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я кивнула.

– Угу. Мне понравилось твое… м-м… твои цветы. Вышло очень мило.

Я заставила себя поднять голову и посмотреть на него, проигнорировав румянец, отчетливо выступавший на щеках.

– Она мне отказала, – спокойно сказал он.

Во мне все так и сжалось, и я охнула.

– Что?

– Ну, дословно она сказала «может быть», но мы оба знаем, что это означает «нет».

Он пожал плечами, будто ничего страшного не произошло, однако это была фальшь. Ему было больно. Я тупо уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Он рассказал мне об этом не просто так. Прозвенел звонок, и Дин прошел на свое место. Я посмотрела ему вслед, однако встретилась взглядом с Джоэлом, неотрывно смотревшим прямо на меня. Перехватив мой взгляд, он тут же натянул на голову капюшон, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. А ему‐то что от меня нужно? Я повернулась обратно к своей парте, пытаясь переварить слова Дина. Почему Моника ему отказала? Единственная причина, пришедшая мне в голову, – из‐за меня.

– Доброе утро, пиктонцы, – донесся голос президента школьного совета из динамика. – Прошу всех встать для произнесения Клятвы верности.

Я встала вместе со всеми и, приложив руку к сердцу, повторила клятву. Затем все снова сели.

– Прослушайте, кто вышел в финал по голосованию на звания принца и принцессы выпускного бала. Квинтон Грин. Кайл Фэйрчайлд. Дин Прескотт. – Класс поздравил всех трех претендентов. Я взглянула на Дина, на его лице не было и тени улыбки. – Далее: Моника Санчес. – В этот момент я ощутила прилив гордости за подругу. – Мика Вашингтон. И Зэй Монро. А теперь номинанты на короля и королеву…

Что?! Голос из динамика приглушил шквал голосов, со всех сторон поздравлявших меня, а также усиленно застучавшая в висках кровь. Я не могла поверить, что только что услышала свое имя. Я не хочу идти на бал. А вот Дину и Монике нужно идти – еще больше, чем прежде.

Я вновь посмотрела на Дина, но его коронной улыбки по‐прежнему не было и следа. Он смотрел куда‐то в потолок. Затем мой взгляд метнулся к Джоэлу, пожиравшему меня глазами. Вновь встретившись со мной взглядом, он закрыл глаза и задремал. Ну и ладно. Тем временем на меня участливо смотрел Таро, как обычно, одним глазом, не закрытым челкой. Я засмущалась, и пришлось отвернуться.

До самого звонка я сидела в подавленном настроении. Моника была где‐то наверху, на уроке естествознания. Будет непросто добраться до нее, не опоздав на собственный урок, но это было необходимо. Я побежала. В пропахшем серой коридоре научного крыла я налетела на нее, едва не сбив с ног. Я схватила ее за руку, отчего она удивленно посмотрела на меня немного покрасневшими глазами.

– Моника! – запыхавшись, крикнула я.