Мелодия жизни. Роман - Дмитрий Комогоров Страница 50

Крики не прекращались. Отчаяние доходило до края.

Эмили обессиленно сидела перед манежем, где, отчаянно надрываясь, рыдала дочь. Она не понимала почему, ведь та была накормлена, а пеленки чистые. Значило ли это, что причина – боль? Поток мыслей беспорядочно крутился в голове. Ей самой хотелось кричать, рыдать, упасть навзничь – и будь, что будет!

А ведь не прошло и дня.

Что будет дальше?

Спасительный стук донесся снизу. Эмили, получив причину покинуть детскую, поспешила открыть дверь. На пороге стояла Джессика – сама надежда в человеческом обличии.

– Ваши крики доносятся на всю округу, – поведала она. Оценивающе взглянув на Эмили, та кивнула самой себе: – Тебе нужна помощь.

– Да, пожалуйста, – дрожащим голосом подтвердила Эмили. Она впустила соседку в дом и, попутно поднимаясь по лестнице, объясняла: – Я в ужасе – не знаю, что делать. Она кричит не переставая. Я ее кормила, пеленала, но без толку. У нее, наверное, что-то болит. Наверняка-же болит!..

– Не наводи панику, – оглянулась Джессика. – Возможно, причины не так страшны, как кажутся. – Обе женщины вошли в комнату. Подойдя к манежу, и взяв ребенка, соседка замурлыкала нежным голосом: – Кто это у нас тут плачет? Кому тут что-то мешает? Не волнуйся, Джесси тебе поможет, какая бы напасть ни случилась.

В качестве подтверждения она принялась покачивать Оливию, прижимая ее так, что голова выглядывала из-за плеча. Эмили зачаровано смотрела на эту сцену. Постепенно плач стихал, пока полностью не прекратился. А в качестве завершения Оливия отрыгнула воздухом. Вскоре она заснула на руках соседки.

– Умаялась деточка, – подвела Джессика, кладя малышку в манеж.

– Что это было? – изумленно спросила Эмили, когда они обе вышли за дверь.

– Обыкновенные колики. Ты же про них слышала на курсах?

Та лишь стыдливо отвела взгляд. Она посещала курсы для беременных, но одно дело, когда про это рассказывают, а другое – когда происходит на самом деле. Подруга положила руки ей на плечи и ободряюще произнесла:

– Не переживай. Пошли вниз – я напомню, что нужно делать в таких случаях.

Эмили слушала внимательно, не пропускала и слова, но сомнения в своих силах не переставали докучать.

Быть матерью… это до сих пор не укладывалось в голове. Раньше, в, казалось бы, далекие времена, когда ничего, кроме виолончели не занимало голову, жизнь проходила намного проще. Выучила одно произведение? Заучи его до совершенства! Заучила до совершенства? Приступай к новому! Одна забота – не перетрудиться, чтобы не получить травму. А так – играй, играй и играй!

Музыка. Как же она скучала по ней! По прикосновениям к корпусу, струнам, смычку. По чувству вибраций только-только исходящих от инструмента, которые в ту же секунду разлетались по окрестностям в виде нот, преисполненных красотой.

А что теперь?

Вместо смычка, гуляющего по струнам, – частые ежедневное кормление, от которого болела грудь. Вместо нот – крики. Вместо виолончели – грязные пеленки.

Близился год, как Эмили в последний раз пыталась играть, но инструмент не покидал спальни: от одной только мысли о помещении виолончели в темный чулан сердце музыканта сжималось и болело. Так она и стояла в дальнем углу комнаты.

По крайней мере, она не одинока.

***

Джессика очень подробно растолковала все, что касалось коликов у новорожденных: возможные причины, какие действия нужно предпринимать. Дала еще несколько советов по поводу обращения с ребенком.

– Важно – найти общий язык.

С этим будут проблемы.

Эмили многозначительно промолчала.

– Звони мне, если что-то еще не помнишь, – сказала Джессика. – Если станет тяжко – тем более звони, не тяни. И не расстраивайся, если что-то не получается. Так ты навредишь не только себе, но и дочке. Поняла?

– Да…

– Я верю в тебя. – Подруга обняла ее, собираясь идти домой. – Помни: общий язык – это важно.

– Общий язык – это важно, – пролепетала Эмили.

Попрощавшись, Эмили закрыла дверь и осела на пол, наслаждаясь столь восхитительной тишиной. Полученная информация нуждалась в осмыслении, но это могло и подождать. Закрыв глаза, Эмили старалась избавиться от всех мыслей, от всех невзгод и просто побыть нигде и никогда.

Истошный плач, как удар по голове, вернул ее в настоящее.

***

Так продолжалось несколько дней.

Эмили старалась изо всех сил, прибегая к советам соседки. Порою, они помогали, но ненадолго. Что-то все равно стояло между ней и Оливией, как невидимая стена, не подпускающая одну к другой. Когда Эмили держала дочь, пытаясь напевать колыбельную, та крутилась и вертелась, будто само нахождение на руках было чем-то неправильным.

Эмили мало спала, мало ела. Собственные движения казались чужими, неестественными. Отдыхала она только тогда, когда на помощь приходила Джессика, при которой Оливия моментально менялась: становилась тихой, смеющейся малышкой.

Да ты издеваешься! Почему ты ластишься ко всем, кроме меня? Ведь это я – твоя мать!

Хоть подруга и пообещала помочь, Эмили сама ее не вызванивала, и та приходила, в основном, по собственной инициативе каждый день, после полудня.

Подруга, естественно, замечала состояние Эмили и всякий раз спрашивала, почему та не обращается к ней в минуты необходимости, но внятного ответа так и не получала. Когда она заикнулась, что, если ничего не изменится, нужно будет обратиться к специалисту, Эмили ответила категорично:

– Нет.

– Посмотри на себя! Ты же прямо на глазах затухаешь. Это опасно, дорогая. Я ведь хочу тебе помочь…

– Мне все равно! – резко ответила Эмили и скрылась в своей спальне, не выходя оттуда, пока Джессика не проведала ее перед уходом. Она лежала, подогнув под себя ноги, и, отвернувшись, смотрела в стену. Подруга присела на край кровати.

– Я не буду говорить, что знаю, каково тебе, – начала она. Затем осторожно спросила: – Ты, как и прежде, ничего к ней не чувствуешь, так?

Ответом стало молчание. Никто, кроме Джессики, не знал об этом. А притворяться уже не было сил.

Подруга протянула руку и дотронулась до плеча Эмили.

– Послушай, дорогая. Твое состояние заставляет меня нервничать. Я боюсь за тебя, – призналась она, – и боюсь за Оливию.

– Думаешь, я могу ей навредить? – сухо подала голос Эмили, не оборачиваясь.

– Надеюсь, что нет, но благодаря проклятым СМИ, люди чаще всего предполагают худшие варианты, – честно ответила Джессика. – Потому и прошу: если понимаешь, что не справляешься, – не мучай себя. Тебе помогут, если ты сама позволишь.

Вновь молчание.

– Ладно. – Джессика встала. – Мне пора. Уже поздно, муж вот-вот приедет, – пояснила она и повторила: – Если что – звони.