Арабская сага - Таня Валько Страница 50

– Ну конечно, – всхлипывает юноша.

– Поэтому возьми себя, черт возьми, в руки и прими решение: хочешь ли ты вернуть ей честь?! – восклицает Фейсал, так как ему хочется задать Омару трепку, как маленькому избалованному ребенку.

– Что я могу сделать? – повторяет юнец, глядя на старшего с огромным уважением: он видит, что мужчина – высокопоставленный человек в иерархической лестнице стражей добродетели, а говорит как обычный человек, без религиозного пафоса.

– Мою жену, Ретну, тоже изнасиловали. Это сделал ее спонсор, господин и владелец, который давал ей работу прислуги и не только. Ей присудили наказание в двести ударов плетью, которых она бы не пережила, – рассказывает о своей семейной тайне спокойным, ровным голосом пожилой мужчина. – Но все закончилось хорошо.

Омар от удивления, что все так просто, таращит глаза и подскакивает, готовый бежать к любимой.

– Значит, я мог бы жениться на Аиде? Ведь мы так и планировали!

– Спокойно, парень, – усаживает его на место Фейсал. – Прежде нужно узнать, что планирует с ней делать семья, точнее сказать, махрам.

– Мириам говорит, что это криптоортодоксы… – Влюбленный снова теряет надежду.

– Даже самые отчаянные фанатики падки на деньги, – подключается к разговору Хамид. – А от больших денег никто не откажется. Я возмещу им все. Ведь в соответствии с нашим прекрасным законом шариата даже убийцу можно откупить от наказания. Расскажи мне все же, двоюродный брат, любишь ли ты эту девушку настолько, чтобы забыть о ее позоре. Сможешь ли ты без отвращения дотрагиваться до нее, смотреть ей в глаза, быть ей верным и преданным мужем?

– Ну конечно, Хамид! Ведь это не ее вина! И даже если бы она была виновата в том, что не соблюдала глупый закон и средневековые правила, то я ее прощаю, – клянется Омар.

Юноша вначале и не представлял, что после всего этого мог бы жениться на Аиде и всю жизнь у него перед глазами возникала бы картина, как ее насилуют чужие мужчины, а она стонет и кричит. Неизвестно, от боли или, может, немного и от удовольствия. Но уже через минуту он отбросил эти подлые мысли: ведь Аида – его самая большая любовь, чистая как слеза и беззащитная как голубица. «Не дай ее у себя отнять и не позволь еще больше обидеть!»

– В таком случае мчитесь к ней домой и все уладьте, – при этих словах Фейсал выразительно смотрит на Омара, – а я позвоню и узнаю, что с ней. Нужно спешить: семья в гневе и сразу исполнит наказание за потерю чести, желая смыть с себя стыд и позор.

– Валлахи! Быстрее! – Юноша без оглядки бежит к двери.

На полпути он останавливается, опомнившись, возвращается, обнимает смущенного этим жестом Фейсала, целует в обе щеки и с надеждой в сердце направляется вперед.

Хамид тоже взволнован. После искреннего признания молодого человека и его отважного решения жениться на изнасилованной, но любимой им женщине, он решает взять все в свои руки и любой ценой помочь им.

– Девушку забрал сегодня утром ее брат, – через некоторое время сообщает ему по телефону Фейсал. – Наверняка днем с ней ничего не сделают, но нужно спешить.

Аиду выпускают из тюрьмы после того, как ее махрам заверил, что фатва ^[84] и наказание за преступление чести будут исполнены. Исполнителем будет старший брат Ясем, которого в этот день девушка видит впервые с детства.

– Где папа? – спрашивает она беспокойно, сидя полностью закрытая чадрой на заднем сиденье машины.

– Поехал домой, – ворчит мужчина, не поднимая глаз.

– Почему он за мной не пришел? Почему за меня не вступился? Почему меня не защитил?! Ведь он мой опекун?! – спрашивает Аида жалобным, полным слез голосом. – Мы живем не так далеко, чтобы он не мог прийти.

В ее голосе звучит обида.

– Теперь я твой махрам, девушка.

– Но я тебя не знаю! У меня еще есть брат Абдул. Где он?

– Его уже нет. Уехал.

– Как это?…

Мужчина вдруг останавливается и поворачивается к ней. Он хватает ее пятерней через тонкую ткань никаба за волосы и смотрит сумасшедшим, злым взглядом.

– Заткнись, черт возьми! Еще одно слово – и я зарежу тебя тут, на месте! – хрипит он.

У Аиды сжимается горло. Она ничего не понимает, но решает сидеть тихо как мышка. «Как только приеду домой, папа мне все объяснит, – пытается она успокоить себя. – Может, просто плохо себя чувствует, а мама ведь не могла меня забрать».

– Папа! Где ты?! – вырывается она из рук палача, вбегает в дом и мчится к лестнице.

В ответ – гробовая тишина, и она кричит уже в полный голос:

– Мама!

Мужчина догоняет ее и хватает за шею стальной хваткой:

– Говорил же, что их нет!

От удушья девушка хрипит:

– Ты говорил, что они дома.

– Да, дома – в Дамаске, в Сирии. Там их место. – Парень саркастично улыбается, а у Аиды при этих словах замирает сердце.

Вся энергия и жажда жизни из нее уходят: она уже знает, что ее ждет. Она не выберется из этой ситуации, вокруг нее пустота. Отец и мать оставили ее на попечение садиста, который в двадцать первом веке придерживается средневековых обычаев. «Кто же они? Я так плохо их знала… Никогда такого от них не ожидала! Моя слепота меня погубила. Мои родители – это не современные люди, а косные примитивы! – злится она, разочаровавшись. – Ведь это я жертва, я пострадавшая, меня нужно жалеть, а не наказывать!» – убеждает она сама себя мысленно, но знает, что нельзя произносить эти слова вслух: больной, одурманенный жаждой мести брат и так не склонен менять план и проявлять милость. Она читала о наказаниях за преступления чести в книгах и прессе, но считала, что это вздор или что журналисты сгущают краски. Теперь же она видит, что это правда – страшная, ужасная.

В центре гостиной она видит веревку и большой пустотелый кирпич. Она догадывается, что палач приготовил это для нее. Аида идет на верную смерть, покорная, как барашек.

– Ты будешь жариться в пекле, ты ханзира! Шармута! ^[85] – восклицает у девушки над ухом Ясем. – И твой любовник тоже!

– Что? А он тут при чем? – спрашивает Аида, как будто очнувшись от забытья.

– Захотелось ему девки, захотелось ему секса, так получит свое. Не уйдет от палача, – сообщает ей брат с выражением удовлетворения на лице.

– Как это? За что? Этот мужчина в жизни меня не касался, даже не поцеловал. В чем вы его обвиняете? – дрожащая от возмущения девушка не верит собственным ушам.