Единственный вдох - Люси Кларк Страница 50

Ева встречает Кейли на пристани Уотлбуна, молча обнимает подругу и вдыхает тонкий аромат ее духов. Их отношения с момента последней встречи были натянутыми, и теперь они безмолвно просят друг у друга прощения.

Наконец Ева разрывает объятия.

– Посидим на причале?

Столько нужно сказать: не хочется сразу садиться в машину и ехать к хижине. Надо поговорить с Кейли прямо сейчас.

– С удовольствием.

Кофемашина в лавке у причала не работает, а из еды только неаппетитные на вид сэндвичи и мороженое. Ева и Кейли покупают два рожка, снимают обертку и идут к низкой бетонной пристани.

– Не лучшая погода для мороженого. – Кейли глядит на хмурое небо.

– В последние дни похолодало, скоро осень.

Они сидят на краю пристани, болтая ногами. От воды здесь сильно пахнет солью и моторным маслом – совсем не так, как у залива. Подруги любуются крутыми холмами Уотлбуна.

– Боже, как тут красиво, – говорит Кейли. – И тихо. Обо всем забываешь.

Ева кивает.

– Ну как ты? Что со съемками? Жаль, я не знала, что там у тебя творится.

– Да мне как-то все равно, – отмахивается подруга. – Шоу было отстойным, не знаю, как его вообще запустили в производство… Вообще-то, вчера мне написал Майкл. Ну, Майкл с Би-би-си, шепелявый такой, помнишь?

– Еще бы.

– Говорит, в следующем месяце стартуют съемки исторического сериала, и им нужен продюсер.

– Тебе интересно?

– Очень. Снимают в основном на студии, в Лондоне. – Кейли смотрит вперед, вдаль. – Ева, я много думала о том, что ты тогда сказала. Что я вечно бегу. – Она замолкает. – От близких отношений.

– Послушай, не стоило мне…

– Стоило, стоило, ведь это правда. – Кейли вздыхает. – Мне тридцать лет, а мои самые серьезные отношения длились восемь месяцев. Как-то печально.

Ева порывается заговорить, однако Кейли продолжает:

– В общем, хочу немного успокоиться. Дать себе шанс.

– С Дэвидом?

– С вечным холостяком? – удивленно переспрашивает подруга. – Нет, не с Дэвидом, а с жизнью вообще. Я хватаюсь за новый проект, едва закончив предыдущий, – не знаю, ради карьеры или денег, но точно не ради себя. Надо слегка притормозить.

Ева с улыбкой смотрит на Кейли.

– Тогда я за тебя рада. Очень рада.

Кейли отклоняется назад, распускает волосы.

– Ну, а у тебя тут что происходит? Ты ведь встречалась с Жанетт, как все прошло? Как Сол, как ты сама? Расскажи.

Под ногами вертится косяк мелких рыбешек. Ева разламывает кончик рожка в крошки и бросает в воду. Рыбки подплывают к поверхности, хватают кусочки и тут же исчезают.

– Мы с Солом… мы вроде как встречались.

– Вот как… – Кейли опускает мороженое.

Ева начинает обо всем рассказывать: как после выкидыша Сол навещал ее каждый день и помогал справиться с горем, как они вместе ныряли в бухте, как Дирк неожиданно попал в больницу и как еще более неожиданно Ева с Солом провели ночь в мотеле. Кейли узнает, как осторожно все это время развивались их отношения. Нахмурившись, Ева добавляет, что каждый счастливый момент рядом с Солом омрачался чувством вины и что она решила взять небольшую паузу и подумать. Затем Ева шумно выдыхает – когда поделишься с кем-то, становится легче.

– Ты в него влюбилась?

Кейли не стесняется задавать напрямую самые трудные вопросы.

– Я не знаю, правда. Мне нравится быть с ним, но…

– Но что?

Ева смотрит вниз, на воду.

– Но еще есть Джексон. И всегда будет. – Кейли молчит. – Тебе не кажется, что все это – в смысле, наши с Солом отношения – ошибка?

Кейли пожимает плечами.

В больнице Ева повидала немало странных пар. Она принимала роды в присутствии двух мужей молодой мамы – бывшего и нынешнего, у суррогатной матери, влюбившейся в биологического отца, у двадцатидвухлетней девушки, которая забеременела от сводного брата. Ева никогда никого не судила, думала в первую очередь о людях, а не о ситуациях. Однако все много сложнее, когда речь идет о тебе самой. При малейшей мысли о Соле в голове большими буквами загорается: «ОН БРАТ ДЖЕКСОНА». Вот бы они могли избавиться от бремени прошлого и встретиться снова – как бы тогда все сложилось?

– Я уже не знаю, что я чувствую. – Ева качает головой. – Может, надо просто уехать отсюда.

Подруги молчат. Затем Кейли осторожно отвечает:

– Об этом я и хотела поговорить, о возвращении домой. – Она складывает ладони вместе на коленях. – Слушай, мы могли бы поехать вместе – если захочешь. У меня есть свободная комната, буду рада соседству.

– Спасибо за предложение, Кейл, очень заманчиво. Было бы здорово, но… Не знаю. – Ева проводит пальцем по губам. – Тут еще столько… надо завершить.

Кейли кивает.

– Не подумай, что я давлю, но, по-моему, тебе все-таки следует вернуться в Лондон, вновь приступить к работе.

Краем глаза Ева смотрит на подругу. Не хочет ли Кейли сказать, что ей лучше оставить Сола?

– Не спеши с решением. Я лечу в пятницу; если захочешь со мной, билеты еще есть. А если решишь пока остаться, – говорит Кейли, внимательно глядя на Еву, – то оставайся.

Сол останавливает машину за ржавеющей «Хондой» с отваливающимся бампером, которая стоит у дома Дирка. Утро выдалось мрачным, низкое серое небо придавливает к земле. После Уотлбуна тесный ряд домов на улице кажется узким лабиринтом из кирпича и бетона. Дирк попросил вернуться домой: сказал, что и так пробыл на Уотлбуне десять дней.

– Ну, спасибо, что позаботился о старике. Это много для меня значит.

– Было здорово вместе, – искренне говорит Сол и после паузы добавляет: – Помнишь, ты ездил в Уоррингтон повидать Джексона? Он был там счастлив?

Эта мысль точит его изнутри. Сол никогда не интересовался жизнью брата в Уоррингтоне, ни разу не спрашивал об этом Дирка, даже имени брата слышать не хотел. Теперь ему нужно заполнить пробелы, попытаться понять, что случилось с Джексоном.

– Если честно, – отвечает Дирк, – возвращался я оттуда встревоженным. Оба раза Джексон был сам не свой: какой-то измученный, потрепанный жизнью. Не то что раньше – всегда шутил, веселил других; Уоррингтон словно выпил из него все соки.

– Думаешь, он знал, что Кайл не его сын?

– Как по мне, так Джексон давно подозревал, но быстро привязался к мальчику. Жанетт рассказала ему правду за месяц до того, как Джексон уехал в Англию.