Совпалыч - Виктор Солодчук Страница 50

Сидя перед очагом и по обыкновению треща бронзовой кофемолкой, я упражнялся в говорении вслух, обращаясь к хозяину дома.

— У ласточкиного киселя ярко выражен рыбный привкус, — я старался произносить слова четко и ясно, — это и не удивительно, если вспомнить что неподалеку есть озеро. Представляю, как оно разливается, когда сходят снега. Кстати, когда это происходит? Здесь, конечно, очень хорошо, но мне нужно идти наверх. Если бы кто-то подсказал мне путь!

Так, в разговорах неизвестно с кем, заканчивался еще один день моего снежного заточения. Перед тем как отправляться спать, я устроил внизу уборку — окончательно разобрал загон для яков и сложил бревна в поленницу.

Потом я решил разбросать по земляному полу остатки сена. Пытаясь подцепить вилами пересохшую копну и поразившись тому, что не смог не только поднять ее, но даже оторвать от земли, я стал разбрасывать траву руками и увидел, что вилы зацепились за торчащее в полу кольцо.

Оказалось, в доме был подвал — выложенная глиняными кирпичами небольшая комната, куда вела каменная лестница. Вопреки надеждам, продуктов в подвале не оказалось, зато я нашел деревянную дверь, за которой начинался длинный коридор.

Я прошел по коридору несколько метров, но факел стал стремительно гаснуть, и пришлось вернуться обратно. На втором этаже я достал из саквояжа механический фонарик и собрался было уже спускаться в подвал, но что-то заставило меня отнестись к сборам более серьезно. Перебирая свои вещи, я обдумывал, что теоретически может пригодиться внизу — и, в итоге, взял весь саквояж и отправился в путь, в последний момент зачем-то прихватив полюбившуюся бронзовую кофемолку.

Через десять минут продвижения вглубь я понял, что имею дело с лабиринтом. Слева и справа примыкали другие коридоры, равные по ширине тому, по которому я шел прямо, никуда не сворачивая. Примерно через одинаковые отрезки пути передо мной оказывались ведущие вниз каменные ступени — в точности как те, по которым я попал в подвал. После третьей или четвертой лестницы я стал трещать кофемолкой, чтобы унять подступающий страх. Эти звуки поглощались темнотой и гасли в подземелье, однако помогали успокоиться.

Как всем известно, существует несколько методов прохождения лабиринта: метод правой руки, «хайвей имени Роберта Броуна» и «волокно Ариадны». Хотя даже не три, а два, потому что «волокно Ариадны» по сути своей не является методом. Вы просто привязываете большой моток бечевки у входа — это не помогает пройти лабиринт, а только гарантирует, что вы в нем не заблудитесь.

Метод правой руки — самый простой и практичный — заключается в том, чтобы все время сворачивать направо, однако это хорошо для садовых лабиринтов, где нет закольцованных узлов.

Но для трехмерного лабиринта, проложенного под землей неведомо кем, неизвестно когда и непонятно с какой целью, единственно подходящим способом прохождения был и остается «хайвей имени Роберта Броуна», состоящий в том, чтобы за все время пребывания в лабиринте не сделать ни одного осмысленного шага. Как бы ни старался организм обратить внимание лабиринтонавта на факт движения по кругу, необходимо продолжать хаотичное движение — где попало сворачивать, внезапно останавливаться или возвращаться назад. Главное при этом не пользоваться здравым смыслом, что практически невозможно, поэтому «хайвей имени Роберта Броуна» — для профессионалов.

Все эти неожиданно пригодившиеся знания я почерпнул когда-то в книге художника Георга Шеффера, основанной на трудах неизвестного средневекового алхимика, который, в свою очередь, ссылался на чертежи троянского архитектора Меандра, по легенде перенявшего науку строительства лабиринтов непосредственно у богов. Откуда получили знание боги — неизвестно, поэтому далее нить преемственности теряется. С этими лабиринтами всегда все очень запутано, даже в плане первоисточника.

Продвигаясь вперед и вниз, не думая ни о чем, сворачивая то влево, то вправо, сопровождаемый жужжанием фонарика и треском кофемолки, я бродил по одинаковым коридорам и лестницам. Как мне казалось, это происходило бесконечно долго. Но беспристрастный хронометр фиксировал каждую минуту, и, благодаря этому, я точно знаю, что прошло три с половиной часа с момента входа в лабиринт, когда я нашел гигантскую лестницу.

…прошло три с половиной часа с момента входа в лабиринт, когда я нашел гигантскую лестницу

Мощеный крупной брусчаткой спуск по спирали уходил вглубь фантастически огромной воронки. Ступеней на лестнице не было — был широкий пандус, обвивающий по кругу внутреннее пространство горы, которая оказалась полой. Все напоминало бы увеличенную в сотни раз многоэтажную стоянку для авто, если бы внизу не зияла беспросветная темнота, а наверху не виднелся минимальный кусочек синего неба.

— Вверх — это значит вниз, — сказал я громко и стал спускаться. — Исходя из ваших же слов, дорогой капитан. Чтобы попасть на небо, следует спуститься в преисподнюю.

После выхода из лабиринта настроение мое стало несколько игривым, и даже слово «преисподняя» вызвало забавную словесную ассоциацию — представилось «преисподнее», то есть белье для грешников. Развеселившись, я запел подходящую моменту песню, которую не раз слышал в бомбейском порту:

Эта девочка верит лишь в то, что блестит

Покупая лестницу в небо

По молитвам ее будет вход ей открыт

В те места, где ее раньше не было

— О… покупая лестницу в небо, — я пел под аккомпанемент кофемолки и одновременно размышлял о странной закономерности: чем популярнее песня, тем глупее у нее текст. Более того, если положить самые умные слова на мотив и сделать из этого песню, текст будет выглядеть тем глупее, чем популярнее станет песня. Вот и гадай в чем здесь дело — в музыке или словах?

Только слов на стене недостаточно ей

Ведь у слов много разных значений

Вот журчит ручеек, вот поет соловей

В наших мыслях полно заблуждений

Воронка постепенно сужалась. Потянуло холодным свежим воздухом. Подняв голову, чтобы оценить пройденное расстояние, я остановился от удивления — теперь лоскут неба стал ближе и больше. Вокруг стало светло почти как днем. Все, кроме здравого смысла, подтверждало тот факт, что с каждым витком я поднимаюсь вверх.

Вы играли в детстве в прогулки по потолку? Нет? Тогда попробуйте прямо сейчас: возьмите зеркало средних размеров и держите его параллельно полу, чтобы оно отражало потолок. Теперь идите куда хотите, глядя при этом под ноги, то есть, в зеркальное отражение потолка. Очень скоро вам покажется, что вы ходите вверх ногами.

Такое же странное чувство было у меня на последних витках спирали — чем ниже я спускался, тем ближе оказывалось небо. Воздух становился холоднее, спуск делался все круче, поэтому последние десятки метров пришлось преодолевать бегом, чтобы не упасть.

И все-таки, в самом конце я поскользнулся и упал, покатившись по снежному склону, а когда выбрался из сугроба, обнаружил себя на вершине Кундуна. Внизу блестело озеро, медленно плыли облака, и острые хребты простирались до самого горизонта, над которым поднимался солнечный диск цвета молодой моркови.