Француженки не терпят конкурентов - Лора Флоранд Страница 50

– Если нашу кухню нельзя считать профессиональной, то как же, по-вашему, следует ее назвать?

Последовала пауза. Подойдя к ней сзади, он едва не прижался к ее спине.

– Магической. Вневременной, – задумчиво произнес он, и от его дыхания волосы на ее макушке слабо зашевелились. – Стихийной, никому не подвластной. Вероятно, вы превращаете санитарных инспекторов в жаб.

Удивленная и растроганная, она повернула голову и запрокинула ее набок в попытке увидеть его лицо. Но увидеть его лицо у нее не получилось – для этого ей надо было полностью повернуться. А если она повернется к нему лицом, то, безусловно, окажется тесно прижатой к его груди – а это уже невероятно опасная интимная близость. Может ли она ее допустить?

Она стояла, ощущая его дыхание, а он ждал, терпеливо ждал, когда же она повернется к нему.

Если она повернется… если повернется… Страх и желание противоборствовали в ее душе. С уважением ли он назвал их кухню магической? Или напрочь отвергал все их достоинства, констатируя их непрофессиональную суть?

И если бы она точно знала, что он ее уважает, исчезло бы ее чувство страха по отношению к нему и к тому, что между ними сейчас происходит? Или оно стало бы только сильнее?

– Полагаю, что с санитарными инспекторами разбираются мои тетушки, – наконец туманно произнесла она, так и не повернувшись к нему, даже не шелохнувшись. – Я сама никогда их не видела.

Тихий смех.

– Может быть, нам следует сесть за стол дипломатических переговоров. Я не возражал бы оказаться под такой магической защитой.

Когда же он отойдет от нее? Никогда? Спина ее сама собой выгнулась, словно он провел пальцем по всему ее позвоночнику.

Но никто не трогал ее. Решившись сменить положение на более – она была вынуждена это признать – безопасное, она уперлась плечом ему в грудь – и тут увидела выражение его лица. Его зрачки расширились, оставив лишь узенькую синюю каемочку. Магали заметила на его подбородке легкую золотистую дымку растительности, успевшую отрасти после утреннего бритья, и крошечный шрам, возможно, оставшийся от какой-то неудачной детской шалости на кухне.

Он хотел было к ней нагнуться, его голова чуть дрогнула ей навстречу.

Она стремительно развернулась, словно готовясь к отпору, лишь на мгновение их тела соприкоснулись, но ее груди мгновенно загорелись от этого контакта.

– Le chocolat [89].

Поднырнув под его рукой, она шагнула к плите и, когда он повернулся вслед за ней, затылком почувствовала его вздох разочарования. Он царапнул ее, словно пролетевшая мимо пуля.

И опять встал, телом почти касаясь ее. Она взглянула на него тревожно-испытующим взглядом.

Какие же неисчерпаемые запасы непоколебимого терпения и упорства, не говоря о необходимости владеть собственными чувствами и руководить персоналом, требуются ему для изготовления своих потрясающих десертов!

Задев ее плечо, он погрузил руку в стоявший перед ней трехкилограммовый пакет с chocolat couverture, а когда зачерпывал твердые шоколадные медальоны, их пальцы ненадолго сплелись.

– Позвольте мне, – произнес он тоном, словно действительно вознамерился освоить ее рецепт.

Но он вовсе не имел такого намерения. Чувствуя прикосновение его гибких пальцев, она растерянно пыталась вспомнить, что говорил ей Филипп перед тем, как они спустились сюда.

Он показал ей руку с пригоршней шоколада.

– Примерно столько?

Трудно сказать. Объемы их пригоршей не совпадали. Она подала ему руку, и он пересыпал ей на ладонь шоколадные медальончики. Их оказалось чересчур много, и Филипп ловко поймал те, что начали падать. Соприкосновению их рук теперь препятствовала прослойка из шоколадных овалов.

На запястье, чуть выше шоколадной горсти, и на виске она вдруг ощутила легкое касание его губ – поцелуи. Быстро подняв глаза, она с удивлением обнаружила, что Филипп никуда не склонялся и его губы никак не могли коснуться ее. Неужели ей начали грезиться его поцелуи? Разве она так отчаянно жаждет их, порождая блеск желаемого удовлетворения в его глазах? Или, возможно, он сам внушает ей мысли о поцелуях, лаская взглядами ее запястье, висок?..

Он сдержанно ей улыбнулся, и в выражении его лица она прочла что-то победоносно-довольное.

Она всыпала в молочно-сливочную смесь его горсть шоколада, что было почти в два раза больше ее пригоршни. Возможно, сегодня впервые ее шоколадный напиток получится столь насыщенным. Ароматы, таившиеся до их прихода, теперь насыщали воздух, подавив исходящий от Филиппа карамельный запах, превратив кухню в изысканный шоколадный мир, щедро сдобренный корицей и мускатным орехом.

Шоколадные медальоны растаяли всего через несколько минут. Магали осторожно перемешивала смесь, пока сливочно-молочный цвет не приобрел яркий темно-коричневый оттенок.

– И это все? – вкрадчиво спросил он, едва не наваливаясь на нее и заглядывая через плечо, точно шпион, пытающийся выведать последние секретные нюансы рецепта. – Знаете, Магали, я готовлю шоколадный напиток почти так же. За исключением того, что мне доставляют шоколадное сырье с самых лучших плантаций, причем продают его только нескольким кондитерам, завоевавшим своей репутацией право такой эксклюзивной покупки. И я сначала, как положено, довожу его до комнатной температуры, остужая и молоко, а потом взбиваю их вместе, достигая тем самым нежно изумительной однородности готового напитка. Все мои шеф-повара, однако, предпочитают именно ваш шоколад. Вы уверены, что не забыли показать мне нечто важное?

Только что четырьмя разными доводами он уведомил ее, что изготовленному здесь шоколаду далеко до его изысканных высот. И вероятно, даже сознавая его высокомерие, она не смогла бы сейчас запросто опрокинуть кастрюльку со своим шоколадом ему на голову.

– Ладно, есть один нюанс. Он заключается в улыбке, – заметила она.

– Что?

– Во время заключительного помешивания. Нужна особая улыбка. – Она слегка прижала руку к животу, к тому самому месту, в котором, видимо, зарождалась нужная из улыбок.

– Улыбка… – Его пальцы накрыли ее сжимавшую взбивалку руку, даря ей приятное тепло, пока он не завладел инструментом. – Что-то в таком духе? – Устремив взгляд на шоколадный напиток, он начал медленно помешивать его, нежно улыбаясь прекрасными чувственными губами, чье касание, казалось, воспламеняло ее груди и поднимало волосы на затылке.

– И еще можно… загадывать желания, – призналась Магали.

Его пристальный взгляд оторвался от шоколада, он ошарашенно смотрел на нее.

– И что же тут можно пожелать, Магали? Пожелать смирения высокомерному мужчине? Пожелать ему влюбиться в женщину, которая будет терзать его душу?

– Вы же не пили мой шоколад, – быстро возразила она.