Похороните меня за плинтусом - Павел Санаев Страница 50

После краха моего космического проекта я еще некоторое времяувлекался астрономией, поражая лифтерш во дворе названиями звезд Антарес и Бетельгейзеи пытаясь собрать из старых бабушкиных очков телескоп. Но стекла, вставленные вскрученную из картона трубку, не позволили мне разглядеть на Луне МореСпокойствия, а восторженные лифтерши после пяти минут общения с бабушкой сталиназывать меня сраным Галилеем и потеряли к звездам всяческий интерес. Нужнобыло искать другой жизненный путь, и я снова обратился к любимым томам детскойэнциклопедии. Будь у меня под рукой все десять книг, я бы мог стать историком,физиком или биологом, но два тома ограничивали мой выбор звездным небом,земными недрами и машиностроением, поэтому, отбросив навсегда мир небесных тел,я решил стать геологом и построить вездеход для дальних путешествий. Сновазакипела работа над чертежами.

Проект гусеничного электровездехода, в кузове которого былжилой дом с кроватью и раковиной, я осуществлял половину лета. Мы с Борькойустроили во дворе за гаражами тайник и притащили туда из МАДИ множество разныхдеталей. По мере того как возвышалась их груда, росла наша уверенность в будущемвездехода и крепла наша дружба. В МАДИ мы лазали теперь не просто так, а чтобынабрать деталей и приблизиться к цели; по телефону болтали не о ерунде, а отом, что приключится с нами в пути, когда мы поедем к тянь-шаньским ущельямдобывать драгоценные камни.

Мы тащили из МАДИ гигантские болты, обода от мотоциклетныхколес, разбитые аккумуляторы, бублики старых воздушных фильтров, спидометры,шестеренки, и нам казалось, что чем больше мы притащим, тем реальнее станет нашвездеход. Он словно соберется сам собой, когда количество принесенных деталейпревысит некую массу. Когда до этой массы оставалось совсем немного, Борькаменя предал.

— Знаешь, все это фигня, — сказал он, пиная ногоймотоциклетные обода. — Я рассказал про все маме, чтобы она меня с тобойотпустила в Тянь-Шань. Она сказала, что настоящий вездеход мы сейчас непостроим. Только действующую модель, если пойдем в кружок юных техников. Я воДворец пионеров записался на «Белорусской». Пойдешь?

Такого коварства я от Борьки не ждал! Бросить меня, когда доисполнения мечты оставалось собрать сотню-другую железок?! Мы вдребезгиразругались, и я заявил, что построю настоящий вездеход назло ему, его маме исвоей бабушке. А еще построю действующую модель, которую у всех троих разломаюна голове. Борька обиделся и перестал со мной разговаривать. Через несколькодней мы помирились, но проект вездехода был забыт навсегда. После истории сцементом лазать в МАДИ без Борьки я очень боялся.

Забросив идею вездехода, я не оставил увлечения геологией.Да и как было его оставлять, когда других томов энциклопедии у меня все равноне было? Я полистал страницы и нашел таблички, с помощью которых по блеску,твердости, излому и другим свойствам можно было определить, какой камень попалв руки.

«А почему не узнать, что за минералы валяются у нас водворе?» — подумал я. Набрав в песочнице два десятка разных камней, я принес ихдомой и стал определять по таблице. Твердость, излом и цвет первого минералауказывали, что передо мной нефелин. Сомнение вызывало лишь то, что камень неимел присущего нефелину жирного блеска. Но название мне нравилось, инедостающий блеск я придал камешку с помощью сливочного масла. Потом ясмастерил подставку, обклеив спичечный коробок белой бумагой, и сделалаккуратную этикетку. В графе «Предполагаемое название» было красиво написано«Нефелин», а в графе «Место взятия образца» еще красивее выведено «г. Москва,песочница во дворе у забора». С этой этикеткой на белой прямоугольнойподставочке мой нефелин смотрелся настоящим геологическим экспонатом. Яполюбовался на него и принялся определять другие камни.

Вторым номером в моей коллекции оказался гранат. Я не могповерить, что в дворовой песочнице запросто лежат такие дорогие самоцветы, носнова и снова, подставляя свойства маленького красного камешка в таблицу,убеждался, что передо мной именно гранат и ничто иное. Потом я обнаружил срединабранных камней горный хрусталь, пиролюзит, базальт, киноварь, карналлит,самородную серу и торф, который после более детального рассмотрения был суверенностью переименован мной в асбест. Остальные камни оказались никчемнымикусками безродных булыжников, которые я без сожаления выбросил. Остаток дня ямастерил новые подставки, и к вечеру моя небольшая коллекция выстроилась накнижной полке, сверкая гранями образцов и ослепляя белизной этикеток.Единственное, что не нравилось мне в ней, так это однообразие графы «Местовзятия образца». На каждой этикетке значилось «г. Москва, песочница во дворе узабора». Я стал думать, как разнообразить это, снова полистал страницы энциклопедиии увидел картинку «Как правильно прикреплять геологический молоток к поясу».Меня тут же осенило. Вырезав из клеенчатой обложки учебника специальную лямку,как было показано на рисунке, я прикрепил с ее помощью к поясу обычный дедушкинмолоток и бросился во двор, точно зная, где мне теперь добывать образцыминералов и как. Борькина мама увидела меня около лифта и в тот вечер невыпустила Борьку на улицу. Наверное, вспомнила нашу недавнюю ссору, увидела уменя в глазах блеск, на поясе молоток и решила не рисковать.

Выскочив во двор, я отцепил молоток и принялся яростноколотить им по тротуарному бордюру. Как я ожидал, под верхним гладким слоемобнаружилось много вкрапленных в серый монолит цветных камешков. Минералы! Ястал обивать их молотком и складывать в большой пакет. Из двух метровразбитого бордюра я добыл андрадит, маггемит, торианит и галотрихит, которыйнепонятно чем отличался от галлуазита. Хотя названия новых камней звучали какназвания каких-то ужасных болезней, я радостно добавил их в коллекцию и такимобразом довел количество экспонатов до двенадцати.

«Как же красиво получилось, — думал я, вырезая избумаги последнюю этикетку для гуллуазита-галотрихита. — Увидит кто-нибудьтакую коллекцию, сразу поймет, что перед ним серьезный знающий коллекционер,геолог».