Дела человеческие - Карин Тюиль Страница 50

– После фелляции и в конце акта я вытащил член и эякулировал на нее.

– Почему вы вытащили член?

Он сделал долгую паузу, потом громко ответил, почти прокричал:

– Потому что не хотел, чтобы она забеременела! Так обычно делают, когда нет презерватива!

Мэтр Розенберг в свою очередь поднялся и резко произнес, обращаясь к Александру:

– Меня поразила одна деталь. Свидетели описывали вас как человека внимательного, чуткого. Если бы это было так, разве вы повели бы мадемуазель Визман в такое мрачное, грязное место, как площадка для мусора?

– Мы пошли туда, чтобы покурить. Это не мусорная площадка, а помещение для хранения контейнеров. Она не хотела курить траву в парке. Потом, когда мы покурили, мы поцеловались.

– Вы заставили ее с вами целоваться?

– Нет.

– Однако она утверждает, что не хотела вступать с вами с половые отношения!

– Неправда! Я думаю, она этого захотела, а потом пожалела, вот и все…

– Почему вы солгали, когда находились под стражей?

– Я испугался.

– Вы испугались, потому что причинили ей вред?

– Нет. Потому что унизил ее и боялся, что она мне отомстит.

– Месье Фарель, какую книгу вы читали в то время, когда совершили упомянутое деяние?

– Уже не помню, я вообще много читаю.

– Полицейские нашли на ночном столике в изголовье вашей кровати роман Жоржа Батая «Моя мать», с вашего позволения прочту вам текст на задней стороне обложки: «Пьер, получивший в детстве религиозное воспитание, рассказывает, как его, семнадцатилетнего юношу, совратила мать».

– Не понимаю, в чем проблема.

– Проблема в том, что это непристойная книга.

– В литературе не бывает непристойностей.

– В этой книге вы подчеркнули некоторые фразы, и я прочту их вслух, вот, например, страница шестьдесят вторая: «Когда он увидел меня голой, он меня изнасиловал, и я разодрала ему лицо в кровь: мне хотелось вырвать его глаза. Но я не смогла».

Александр смотрел себе на ноги. Адвокат продолжал:

– И еще, страница сто двадцать третья: «Смилуйтесь! Попросите меня о чем-нибудь совсем скверном. Может, у меня получится сделать что-то еще более мерзкое?» Вот что читает Александр Фарель…

Александр поднял голову:

– Но… Это просто роман…

Он окинул присяжных долгим взглядом. Мэтр Селерье обратился к адвокату Милы:

– Уважаемый коллега, меня крайне удивило, что вы, упомянув о том, что месье Фарель читает Батая, связали этот факт с предполагаемой аморальностью моего клиента. Рискну предположить, что такой образованный человек, как вы, тоже читал Батая или Сада… Впрочем, теперь, услышав ваши слова, я надеюсь, что ни вы и ни один из присутствующих здесь служителей закона никогда не читали маркиза де Сада, в противном случае вам самим следовало бы предстать перед судом присяжных!

Мэтр Розенберг даже бровью не повел и продолжал копаться в своих записях.

– Продолжим разговор о литературе, раз вам так этого хочется… Месье Фарель, два с половиной года назад вы выиграли конкурс на лучший рассказ. Можете нам изложить сюжет вашего произведения?

– Это история любви.

Адвокат потряс пачкой листков:

– Месье Фарель, вы написали историю мужчины и женщины – молодого стажера и помощницы крупного политика. Мужчина требует сделать ему минет, потом дважды насилует ее.

Он прочитал отрывок из текста.

– Это фантазия, то, что делают друг с другом взрослые люди по взаимному согласию. Это была идея той женщины, с которой я тогда встречался.

– Отлично. Пусть придет в суд и подтвердит это!

– Это невозможно.

– Отчего же, месье Фарель?

– Потому что она работает в политической сфере, на самом высоком государственном уровне.

– Было бы хорошо, если бы она изложила свою версию.

Наступило продолжительное молчание.

– Говорю вам, это была просто фантазия, ничего более!

– Может быть, и фантазия. Но в один прекрасный день вы перешли к делу.