Психоз - Татьяна Соломатина Страница 50

– Не знаю. Иногда мне кажется, что я верю в жизнь до жизни. Верой это назвать сложно. Так… Игры разума.

– «После смерти» или «до жизни» – это только слова. Если любишь того, кто любит тебя, – встреча неизбежна. Вы вместе навсегда. Даже если один из вас вышел за хлебом. Или погиб. Все остальные – не любившие и не любимые – просто жалкие неудачники! – зло фыркнула Ефросинья Филипповна.

Сашка промолчала. Старость нужно уважать в любом случае. Особенно, когда старости почти восемьдесят и позади долгая жизнь. Не рассказывать же ей, что она, Сашка, как раз из этих «жалких неудачников».

– Я закончила исторический факультет университета и всю жизнь преподавала историю в самой обычной средней школе самым обычным средним лоботрясам. Мой сын погиб в возрасте сорока шести лет. Во время ликвидации аварии на одной проклятой АЭС. [9]Его жена ещё раз вышла замуж. Скоропалительно. За давно имеющегося любовника. И уехала с ним в Америку. Ни она, ни внучка со мной не общаются. Перед отъездом моя невестка умудрилась продать мою квартиру – всё, что у меня осталось от ещё – вы подумайте, Александра, – родителей! Урезанное, не однажды отнятое, сто раз переделенное, но в историческом центре города – в этот раз было утрачено навсегда. Врать не буду, кажется, я подписывала какие-то бумаги, но была тогда настолько в невменяемом состоянии, что такого удара от женщины, прожившей со мной бок о бок много лет, не ожидала. Если бы не Митя… – Ефросинья Филипповна промокнула глаза салфеткой. – Меня не бросил только этот, тогда всего лишь шестнадцатилетний мальчишка. Вопреки всей своей родне, еле терпевшей рядом безумную старуху, которую надо было бы сдать в дурдом или в богадельню – да не берут. Защищал, любил, а подрос – чем смог, тем помог. У меня есть крыша над головой, еда и нехитрые развлечения – книги, телевизор и наблюдение за жизнью этого прекрасного молодого человека.

В дверь позвонили.

– А вот и он! – Ефросинья Филипповна с неожиданной даже для бодрой старухи прытью кинулась к двери. Сашка срочно опрокинула свою недопитую рюмку и обнаружила, что всё ещё держит фотографию молодого человека в руках.

«Как дура!»

В солнечном сплетении вдруг стала образовываться огромная прореха, излучающая свет. Сашке стало неловко. Под шум радостных возгласов, родственных поцелуев и приглашений присоединиться: «– Как ты вовремя, дружочек! – Я же пообещал тебе сегодня приехать! Ты же вроде как при смерти была? Отчего же от тебя коньячищем разит? – А мы тут с Александрой выпиваем. Заходи!..» – она успела подумать:

«Ой, как неудобно! Они зайдут, а у тебя в животе дыра. Как в дурацком голливудском фильме. Санечка, пора к психиатру!»

…и рухнула с табуретки на пол.

– Сашенька! – Она пришла в себя. – Саша, отдайте мне фотографию. Вы порежетесь, – тот самый Митя Югов ласково придерживал её голову, пытаясь вынуть у неё из левой руки рамку. – Стекло разбилось. Ерунда. Как вы себя чувствуете?

Сашка разжала руку.

– Извините. Это у меня… ортостатический коллапс. Я резко встала. Кажется… И упала…

«Вот называется – зашла в гости…»

– Ну, пациент скорее жив, чем мёртв. Вот уже и порозовел.

– Александра, – Сашка чинно представилась.

– Дмитрий. Так и будем беседовать – вы лёжа, а я на корточках, – на радость этой ехидной змее? – ласково кивнул он в сторону довольной «змеи».

Сашка резко села.

– Тихо-тихо, не надо так торопиться! Давайте, я помогу вам подняться, – он аккуратно взял Сашу под локоть. – Я прошу вас простить мою неразумную тётку за то, что она обманом завлекла вас к себе в нору.

– Что ты такое говоришь, Митя! Как тебе не стыдно?!

– Мне стыдно?! – мужчина усадил Сашку, собрал с пола осколки и присел рядом. Слишком рядом.

«А здесь, на этих кухнях, по-другому и не сядешь. И не надо так возбуждаться!»

– Понимаете ли, Саша, моя тётушка – или кто она мне там – одержима идеей познакомить меня с «приличной девушкой». Она считает, что тот образ жизни, который я веду, меня не достоин. Она ошибочно полагает, что я страшный бабник. А сама, ветреная, поди уже и не помнит, сколько сердец расколотила вдребезги за свою немалую, не будем кокетничать, жизнь!

Старушка вся расцвела, глядя на племянника.

– О, ну тут вы, Ефросинья Филипповна, ошиблись. Я неприличная девушка, – рассмеялась Сашка.

– Саша, мы же договорились не кокетничать! – шутливо погрозил ей пальцем Югов. – На мой взгляд, вы очень даже приличная девушка. У вас всё на месте – я рассмотрел, пока вы изящно отдыхали на линолеуме.

– Охальник! – рявкнула тётушка.

– Что за анахронизмы, Ефросинья Филипповна?! Я всего лишь говорю нашей гостье, что она очень приличная девушка и очень привлекательная, поэтому я отменяю первоначальное решение высечь вас, а, напротив, хочу побаловать, например, любимым ликёром имени одного известного композитора. Там, моя дорогая, в пакете, который мы с вами покинули в прихожей, услыхав шум в этом холодильнике, называемом кухней. Ещё там твои любимые конфеты и даже гадкий чай в пакетиках. Моя тётушка, – обратился он к Сашке, – разумное существо. Во всём, кроме этого гадкого чая из ароматизированной пыли. Хотя я не раз уже ставил наглядный эксперимент, оставляя болтаться этот, простите, презерватив в чашке на ночь. Тётушка, глядя на несмываемые обычной водой разводы, так и не поверила, что то же самое остаётся в её организме, когда она употребляет помои, полученные из этой смеси, залитой кипятком.

– Ах, спасибо, Митенька! – нежно проворковала старушка. И тут же: – Ты с моё проживи, мерзавец! Тогда и будешь об организмах разглагольствовать!

– Вам наливать, барышни?..

Ещё около часа прошло в подобном же духе. Ефросинья Филипповна не ограничивала себя в ликёре, надо сказать. И потому вскоре сильно «устала» и стала клевать носом.

– Спасибо вам огромное! – от всей души искренне поблагодарила Сашка. – Мне так хорошо с вами, как давно и ни с кем не было. Но мне уже пора. Простите за эпизод падения. Со мной это бывает редко, зато – в самых неожиданных местах. Приличные девушки должны падать в обмороки в своих собственных будуарах на удачно расположенную постель, а я вот – то в обочину носом, то головой о стену, – Сашка потёрла шишку на затылке.

«Ты бы и сказала им, что чувствуешь себя как в семье, но это неудобно, потому что будет принято за топорный намёк. Тебе так нравится этот Митя, что ты никогда в жизни ни скажешь ничего подобного! То есть опять будешь вести себя как копия, а не как оригинал. Ну и пусть. Сам дурак!»

Сашка была несправедлива. А Митя Югов дураком вовсе не был.

– Саша, как джентльмен я обязан вас проводить. Не отказывайте! Вы этим очень разочаруете мою тётушку. Она столько сил приложила, чтобы завлечь меня к себе, потому что, признаюсь честно, на сегодняшний вечер у меня первоначально были другие планы. Но она была так настойчива, что даже выдумала, что ей страшно плохо, что она буквально при смерти, и если я не приеду, то она лишит меня наследства – то есть, очевидно, почётного права её похоронить. Я приехал, напуганный донельзя, и что я вижу? Тётка пьёт коньяк, на полу – тело прекрасной незнакомки, сжимающей моё изображение в бесчувственной руке. Вы же понимаете, Саша, что теперь я не могу вас не проводить.