Больше не промахнусь - Жиль Легардинье Страница 5

Стою под дверью кабинета Дебле, но он меня пока не замечает. Зато заметил его гнусный заместитель, который бросает на меня косые взгляды из своего закутка. Он запросто мог бы быть лучшим другом Хьюго, этой двуличной гадины. Так и вижу, как они пьют пиво, сидя на моем диване, и перемывают всем косточки. Я стучу в дверь и вижу, как Дебле, которого я явно застала врасплох, захлопывает лежащую перед ним синюю папку. Да-да, чувак. Стекла прозрачные, и нам тоже видно, чем ты занимаешься. Терпеть его не могу. Скрытный, высокомерный, запросто может отказаться от своих слов ради сиюминутной выгоды. Его самый большой талант заключается в том, чтобы перекладывать на других работу и присваивать чужие заслуги. Последние штрихи: женат, двое детей. Что не мешает ему строить глазки сотрудницам на работе. Дебле – образцовый «кошмарный босс»; иногда даже кажется, что он – пародия на самого себя. У меня он всегда вызывал отвращение. Еще до того, как я стала ненавидеть всех мужчин.

– Войдите!

Едва я переступила порог, Дебле, не глядя на меня, сунул мне папку (не синюю) и пробурчал:

– Дорогуша, сделайте-ка мне ксерокопию.

Чтобы я поняла, что он заметил мое опоздание, он то и дело поглядывал на часы.

– А потом, милочка, сходите в службу контроля качества и напомните им, что завтра утром у нас собрание. Они даже к телефону не подходят! Это возмутительно! Но на собрании они обязаны быть. Я сообщу важную информацию, поэтому присутствовать должны все. Все без исключения!

Он протягивает мне копию объявления, которое висит в холле.

– Вручите им это, тогда они не смогут сказать, что ничего не знали. Проявите настойчивость. Если не придут, будете отвечать лично.

Я кусаю губы, чтобы не сказать: сам неси свое дурацкое объявление! И пытаюсь разглядеть, что же это за синяя папка. Из нее торчат листки, но я не вижу, что на них написано. Дебле перехватывает мой взгляд и складывает руки на папке.

– Идите, Мари! Сделайте копию и ступайте к этим… в контроль качества. Не медлите, вы и так уже немало времени потеряли.

Однажды я его прибью. К стене. Будет висеть в аляповатой раме, как работы старых мастеров.

4

Каждый раз, когда я прихожу в службу контроля качества, мне кажется, будто я совершила прыжок во времени. Мне нравится бывать там, хотя каждый визит вызывает приступ ностальгии: это единственный отдел, который никуда не переезжал и вообще остался таким, каким был с самого начала. Он занимает отдельное крыло, которого не коснулись никакие изменения. У них отдельный вход – словно щель между мирами. С улицы – с той стороны, где происходят отгрузки, – у них такой же стеклянный фасад, как и во всем здании, но, чтобы попасть к ним со стороны офиса, нужно перейти двор и войти в неприметную и скрипучую ржавую дверь.

Вытертый бетонный пол, на котором до сих пор видны следы погрузочных тележек, когда-то безостановочно сновавших тут взад и вперед. Доска, которую клали на порог, если нужно было перевезти тележку, до сих пор лежит в углу. Ей, наверное, несколько десятков лет. Обшарпанные стены выкрашены в тот самый желтый цвет, которым обычно красят школы или подъезды старых домов. Это другой мир, в котором уютно, потому что годами ничего не меняется, и в то же время грустно, потому что все изменилось вокруг.

Темно: слабый свет лампочек высоко под потолком не может рассеять полумрак, который тоже давно стал отличительной чертой этого места. Глаза постепенно привыкают к тусклому освещению, и я чувствую себя, как в пещере Али-Бабы. Полки до самого потолка заставлены ящиками, завалены матрасами – все, что осталось от когда-то огромных складов. Ряды стеллажей пронумерованы, на табличках какие-то знаки и цифры. Вокруг ни шороха, ни звука. Теперь тут работают только три человека. Они обеспечивают доставку все более редких заказов, получают набивку и пружины из Восточной Европы и проверяют их соответствие стандартам. Чуть дальше между полками на больших козлах стоят три матраса. Они освещены мощными прожекторами, как произведения искусства на экспертном совете. Пахнет металлом и картоном и еще чуть-чуть шерстью… и немного латексом. Волшебный запах. Почти как аромат сдобного пирога.

– Есть кто живой? – кричу я. – Это Мари из службы персонала!

Никакого ответа. Вдруг где-то между стеллажами раздается звук, похожий на звон цепей, и чей-то голос произносит:

– Вы были моими лучшими друзьями! Прощайте, коллеги! Прощай, жестокий мир!

Я бегу между рядами полок. Рано или поздно это должно было случиться! Постоянная угроза увольнения, и вот – кто-то из коллег решил свести счеты с жизнью. Я кричу:

– Стойте! Стойте! Вас не уволят!

Я мчусь, не разбирая дороги, и ищу глазами несчастного, который собрался покончить с собой. Смотрю наверх и, оказавшись на одном из перекрестков, вдруг замечаю его. Он далеко. И, что еще хуже, высоко – на самом верху стеллажа. Стоит, раскинув руки и глядя в пустоту. Его зовут Кевин, и, если не ошибаюсь, у него двое детей. Нельзя допустить, чтобы произошла такая трагедия. Но я не могу даже попытаться поймать его: гора пустых коробок преграждает мне путь. Прежде чем я успеваю что-то сказать, Кевин бросается вниз.

Какой ужас! Он летит, как прыгун с трамплина, исчезает за нагромождением коробок, и я уже представляю себе ужасное зрелище. Закрываю глаза. Но вместо чудовищного хруста костей слышу странный приглушенный скрип, и Кевин взлетает в воздух, хохоча, как дитя.

У меня нет детей, но я слышала: если ребенок заставил родителей переволноваться, то потом получает хорошую оплеуху – так родители снимают напряжение. Мне очень хочется сделать то же самое. Я бегу вокруг коробок и вижу Кевина, который подскакивает на куче пружинных матрасов с нашим лучшим шерстяным наполнителем.

У подножия импровизированного батута ему аплодирует Сандро. Рядом одобрительно кивает Александр, новый руководитель службы контроля качества. Он работает у нас всего несколько месяцев.

– Великолепный прыжок! 18 из 20! – восклицает Сандро.

Кевин раскланивается и спрашивает:

– Всего 18? Почему так мало? Почему не 20?

– Слишком рано согнул ноги! И следи за положением рук в полете.

Ушам своим не верю! Я взрываюсь:

– Чем вы тут занимаетесь?! Я думала, он решил убиться!

Александр оборачивается.

– Мари, вот так сюрприз! Вы заблудились или пришли сказать, что нас наконец-то заменят роботами?

– Вовсе нет. Я только хотела сказать, что завтра утром вы обязательно должны прийти на общее собрание.

Я протягиваю ему листок, стараясь не встречаться взглядом, потому что чувствую себя неудобно. Александр читает объявление коллегам и ехидно его комментирует:

– Похоже, наши боссы собираются сообщить о повышении зарплаты и о том, что предприятие наконец-то станет самостоятельным и не будет зависеть от всяких спекулянтов.

Я пытаюсь перевести разговор на другую тему: