Дурные дети Перестройки - Кир Шаманов Страница 5

Вторая проблема открылась не сразу – у меня появилась привычка грызть октябрятский значок. Сначала я начинал грызть верхний кончик звёздочки, а когда он стачивался, я переходил на другие, планомерно подбираясь к золотокудрому изображению Владимира Ильича Ленина в детстве. Меня ругали, писали в дневнике замечания, но значки алюминиевые, стачивались довольно быстро. Обычно вместо звёздочки мой октябрятский значок напоминал первый советский спутник, в иллюминаторе которого улыбался семилетний Ленин.

Пионеры были объединены в «звенья», а октябрята в «звёздочки», по принципу террористов-бомбистов народовольцев. Каждая «звёздочка-звено» каждую неделю делала какое-нибудь полезное дело: стенгазету, уборку класса, следила за растениями, собирала жёлуди для зоопарка, помогала ветеранам НКВД и т. п. Меня бросили в «культурно-массовый сектор»: я рисовал стенгазету, а точнее, опять же, звёздочки на ней, в которые преподаватель вписывал имена ребят и отмечал дежурных.

Основное воспоминание, оставшееся про октябрят, это первые в моей жизни линейки, на которых ветераны и пионервожатые говорили что-то бодро-гнусавящими голосами, а дети стояли и смешно ёжились от желания пописать после домашнего завтрака. Октябрят не брали никуда: ни в Общество охраны памятников, ни в Общество друзей природы, надо было подняться до пионера.

* * *

В первый заход приёма в пионеры – в начале третьего класса, я естественно не попал. Там шли дети комсомольских активистов, отличники с примерным поведением, всё было довольно жёстко. Отличников возили в Румянцевский дворец – музей Блокады, дарили им подарки как на Новый год и потом катали на экскурсию бесплатно, как хороших и нужных пионеров.

Основную биомассу принимали через полгода, поскромнее, на «Авроре», экскурсии на Цветок Блокады и Вечный огонь на Пискарёвском кладбище были уже платными, и, о ужас, в основную группу я тоже не попал, оказался недостоин.

В пионеры я хотел, потому что октябрята – это какой-то совсем уже лоховник для малолеток. Уже и подготовился, галстук купил, но из-за пустого дневника наблюдений за природой и испещрённого красными чернилами дневника наблюдений за моим поведением мне отказали в приёме даже во второй заход и вообще рекомендовали меня в колонию для малолетних преступников. Я расстроился и отказался носить октябрятский значок. Поскольку приём в пионеры был строго обязательным, то нас, последних троих опездолов – Матвея, Егора и меня, принимали в начале четвёртого, прямо в классе, как нерадивых. Мероприятие больше походило на публичную выволочку, а не на торжественный день. Счастливые лица одноклассников в галстуках и мы – отщепенцы.

Привычка грызть октябрятский значок непринуждённо переместилась на пионерский галстук, пионерский значок был меньше и постоянно терялся в драках. К тому же, я съездил в ЦПКиО – «Цыпочку», в клуб фалеристов и купил там за рубль значок с Black Sabbath, и именно он дополнял вместо пионерского гарнитур с обгрызенным галстуком, исписанным названиями панк-групп. Пионерский галстук и особенно Black Sabbath вместо пионерского значка – думаю, в это время Дмитрий Медведев вступал в комсомол.

Heavy metal, тем не менее, мне не очень нравился, сразу потянуло на панк: «Кино», «Алиса», Sex Pistols, The Cure, Joy Division, Bauhaus, перестройка началась… Потом и на пионерский галстук я совсем забил, стал носить чёрный шнурок, как Витя завещал, вставил серьгу и выбрил виски.

Короче, со скрипом приняв в четвёртом, в шестом классе меня из пионеров попросили, торжественно, на линейке, перед всей школой, после зачтения моих грехов, под барабанный бой, я сдал изжёванный и разрисованный галстук, предварительно высморкавшись в него на прощание, и остался с иконостасом значков, в котором Black Sabbath уже был сменён на Sex Pistols и дополнен Depeche Mode.

Вышел какой-то указ, что детям у нас даётся бесплатное, но не обязательное среднее образование, в восемьдесят восьмом году, что ли, это было. Для меня это значило, что разрешили выгонять из школы раньше, чем закончишь восьмой класс, на улицу, а не в подростковую колонию. В первый же год учителя сразу решили избавиться от наиболее «одарённых» и засидевшихся. Я тогда не учился, был панком, несколько раз пил грузинское вино и пробовал наркотики, при этом был спортсмен, который периодически избивал одну половину класса и держал в напряжении вторую. Короче, поехал я в путягу № 24, что на Малом проспекте родной Петроградской. Компания там собралась аховая: Школа имени Достоевского. Но обо всём по порядку.

Глава 3
Рашид

Курили мы как-то с одноклассником Матвеем на крыльце возле школы, классе в пятом наверное, нас кто-то окрикнул от стоящего рядом со школой дома, со скамейки у парадной, утопающей в кустах пышно цветущей сирени. Когда мы подошли, странное существо, похожее на помесь мультипликационного героя и насекомого, сразу спросило:

– Есть закурить?

Закурить было.

– А ты кто?

– Я Рашид.

Он был старше нас с Матвеем лет на пять, урождённый с синдромом Дауна и совсем недееспособный, с большими, слюнявыми губами, маленькой, бритой головой и улыбкой диснеевского Гуфи. Когда Рашид двигался, казалось, что его голова, руки и ноги существуют отдельно, как мозаика или апликация, условно собираясь в антропоморфное изображение наподобие картин кубистического периода Пабло Пикассо. Впрочем, его рот и бритый череп также жили отдельной друг от друга жизнью, поэтому можно их считать за две части тела, плюс старушечья трость с коричневой, загнутой ручкой и лыжная палка в другой руке. Передвигался Рашид на четырёх конечностях: сначала выбрасывал лыжную палку и слегка подавался вперёд, одновременно с частичным перемещением веса на лыжную палку он переступал одну ногу, тут же ловко переставлял тросточку с загнутой ручкой и утомлённо переволакивал за всей системой вторую ногу. После каждого шага Рашид отдыхал, опираясь грудью на обе палки и тяжело дыша.

Мы его называли нашим «братом по разуму», даже какое-то время учились у него идиотической мимике, моторике и пусканию слюней – чему он с увлечением нас тренировал, показывал, как подхватывать рукой стекающую изо рта слюну, одновременно улыбаться и прочее. Ходил он очень плохо, только с палкой, часто замирая посреди дороги, чтобы разглядеть прохожих или попавшие в поле зрения объекты. Поэтому мама его далеко от дома не отпускала, и он сидел около парадной на скамейке, улыбался всем подряд и стрелял сигареты. Рашид очень любил курить, иногда сразу две или три сигареты, за что мама его постоянно ругала, но он тайком, прикрываясь нами, это постоянно прокручивал, с видом бывалым и лукавым.