Маленькая девочка в Эмиратах - Лара Шапиро Страница 5

В городе многие были должны Мухаммеду денег и периодически рассчитывались с ним, поскольку в долг давал под гарантийные чеки, а необеспеченный чек в Эмиратах является уголовным преступлением. Гарантийный чек позволял впоследствии вытребовать долг, иначе должнику грозила тюрьма. Так у них появилась небольшая сумма, и они решили съездить в Египет. Мухаммед давно не был на родине, хотел навестить семью и познакомить Пару с родственниками.

В аэропорту его «завернули» (остановили). Оказалось, он был «кафилем» (поручителем) какому-то человеку, а тот не выполнил своих обязательств. Человека «закрыли», и теперь его обязательства должен был выполнять Мухаммед. Мухаммед поручился за того человека, ещё когда имел кафе, поскольку поручителем мог быть только обладатель капитала и собственного бизнеса.

Мухаммеда «завернули», и Ларе пришлось лететь одной.

В аэропорту её встречали родственники мужа, которым она не была представлена официально. Но встретили её радушно, по-доброму, приветливо. На такси они поехали из Каира в Файюм.

Чем дальше отъезжали от Каира, тем тревожнее становилось на душе Лары. Было ощущение, что они едут на край света. И никакая вечная мерзлота Нижневартовска, его вахтовые посёлки, нищие деревеньки Башкирии, Североуральск или грязь России не могли сравниться с этим кошмаром. Если есть русские, которые считают себя нищими, то они не видели, что такое нищета.

Когда приехали к маме Мухаммеда, Лара простояла у окна и проплакала три дня. Родственники всячески пытались её успокоить. Они не могли понять, что не так, а она не могла им объяснить. Она не могла есть, поскольку везде были грязь и мухи. Вес опять начал падать. После многочисленных расспросов и попыток как-то её утешить, ей было предложено несколько квартир на выбор, где бы она хотела остановиться. Она выбрала квартиру младшего брата мужа, поскольку там было чисто, уютно и тихо. Жена брата находилась вместе с дочерью в Саудовской Аравии, на заработках. Она, как и Мухаммед, была врачом.

Брат работал где-то на стройке и практически не появлялся дома. Брата звали Хуссейн. Когда у Хуссейна выпадало свободное время, он показывал Ларе город, если это вообще можно было назвать городом.

Спасал телевизор. По телевизору шли старые фильмы. В них Лара сразу же узнала советскую школу режиссуры (в своё время она хорошо изучила советский кинематограф) и теперь почувствовала что-то родное. Фильмы были на арабском, но оказались ясны и понятны. По ним можно было изучать язык.

Сам город был нищ и ужасен, но если выйти за его пределы, то взору открывались бескрайние и изумительные просторы природы. Там, где не было людей и их вмешательства, где была только природа, было неописуемо красиво. Зелень и манговые рощи. Девственная Африка. Лара могла гулять часами и любоваться. Она могла уходить за 15 километров от города. Родственники были обеспокоены. Они говорили, что здесь так не принято, здесь в принципе женщины не ходят по одной. «Я сама себе устанавливаю правила», – отвечала им Лара.

Они, хотя очень беспокоились, не смели ей возражать. Отец, глава семьи, был болен и парализован уже много лет и не принимал активного участия в делах семьи. Хотя последнее слово всегда оставалось за ним. По иерархии управлять семьёй полагалось старшему брату, но тот пропал без вести в Ираке, ещё во времена Иракской войны. Вот почему бразды правления были у Мухаммеда. Поэтому, по старшинству, его жене никто не смел перечить. Хотя по возрасту она была младше всех.

Без эксцессов не обошлось и здесь. Как-то Лара выходила из душа и потеряла сознание. Первый раз в жизни. В доме никого не было. Видимо, при падении она неудачно упала и разбила лицо. Очнулась от того, что было холодно и мокро. Она лежала в луже собственной крови. «Боже, что у меня с лицом? Неужели я его так сильно разбила? И сколько же во мне крови, что я до сих пор жива?»

Она не помнила, как доползла до кровати, но первое, что она сделала, – схватила маленькое зеркальце. Лара очень боялась смотреть в него, боялась того, что увидит. Но всё оказалось не так страшно. Был разбит только подбородок, маленькая ранка, от которой впоследствии даже шрама не осталось. На ней всегда всё заживало как на собаке.

Пришёл Хуссейн, тут же вызвал врача. Врач пощупал живот: не беременна ли? Услышав, что нет, сказал, что ничего страшного, и спокойно ушёл. «Ну у вас тут и лечение, – подумала Лара. – Умру в этом Файюме, и российское посольство никогда не узнает обо мне».

Вечером звонил муж. Кричал на своего брата. Это было слышно даже в трубку:

– Я тебе жену доверил, а ты что?

Обзывал брата ослом.

Хуссейн расстроился. Нахмурился, ушёл в себя и ни с кем не разговаривал.

– Нет, я всё понимаю, у вас там, в Абу-Даби, не сахар, стресс огромный, но он обозвал меня ослом. Это уже слишком. У нас так не принято.

– Хуссейн, да не переживай ты так, подумаешь, ослом обозвал. Скажи ему в следующий раз, что он брат осла, сам недалеко ушёл.

Хуссейн поднял на неё испуганные глаза:

– Нет, ты не понимаешь. Он – СТАРШИЙ. А это значит, что, если даже он будет избивать меня, я должен стоять по стойке смирно и не сопротивляться.

«Дурдом какой-то, – подумала Лара. – Домострой».