Дверной проем для бабочки - Владимир Гржонко Страница 5

Сегодня, через столько лет, Билли совершенно не чувствовал себя мучеником идеи, и тем более чьей-то чужой (тётушкиной, например) идеи. Его гениальный предок умер в нищете; и даже, по некоторым сведениям, был отравлен завистниками. Правда, последнее утверждение почему-то передавалось в семье шёпотом… В любом случае необходимость платить за что-то, что, увы, нельзя получить даром, не возмущала Билли, а только огорчала изредка, вот как сегодня, превращалась в раздражение, желание бросить всё это к чёрту. Билли никогда не додумывал эту мысль до конца и потому совершенно не представлял, куда именно он мог бы уйти. Но почему-то его воображение всегда рисовало недобрый ночной Центральный парк, с его мнимыми или настоящими ужасами, как конечную точку, как символ не смерти даже, а чего-то большего, куда не уходят, а во что проваливаются навсегда, без возврата.

Выпив кофе, Билли взглянул на часы; времени до традиционного сборища оставалось ещё порядочно, но, всё равно он не собирался задерживаться внизу, в обществе Матильды. Кроме того, перед игрой следовало подготовиться и привести себя в порядок. Он всегда старался хотя бы часок побыть в своём кабинете в одиночестве, иногда даже полежать на роскошном — ещё дедовском — диване. Сегодня же дожидаться в столовой прихода тётушки особенно не хотелось. Он и вообще не любил встречаться с ней после утренней процедуры.

Заметив, что Билли собирается уходить, Матильда развернулась вместе со стулом и в шутку (или почти в шутку, кто ее знает?) широко расставила руки, загораживая выход на лестницу.

— А знаешь, солнышко, сегодня я тоже буду на концерте. Точно! Да-да, и мама не против. Кажется, она даже обрадовалась. Ты, говорит, и представить себе не можешь, каким это будет сюрпризом для Билли. Но я подумала, что лучше предупредить тебя заранее. Ведь ты же не будешь возражать, верно?

Она рассмеялась, опустила руки и передёрнула широкими плечами. Ну что с ней поделаешь? Ведь не бить же, в самом деле! Хотя, конечно, странно, что Матильда вдруг заинтересовалась его игрой. У неё в этом доме другие интересы. Весёлая и раскованная дурочка. Любительница маленьких мужчин. Билли много раз видел её то на улице, то в ресторане с самыми разными мужчинами, молодыми и не очень, но все они были очень низкорослыми, почти карликами. Билли даже подозревал, что одного из них, самого маленького, она прячет в своей комнате. Потому что однажды ночью, когда Билли, решив выпить молока, спускался по тёмной лестнице вниз, в кухню, какое-то существо проскользнуло мимо него в спальню к Матильде. Билли боковым зрением поймал это движение где-то на уровне пояса — движение короткое и мелкое, как будто раздробленное крохотными шажками. Наутро Билли особенно внимательно присматривался к кузине, но ничего необычного в её солнечном облике не заметил. Чувственная радостная пиранья, вот и всё! Ябедничать на неё было бессмысленно: тётушка Эллен слишком увлечена своими делами, да и вообще всегда относилась к дочери отстраненно и не по-матерински трезво. Её ставка была сделана на Билли и потому, даже если бы в спальне Матильды ночевало стадо похотливых слонов… Ах, да что говорить!

Билли и сейчас ничего не ответил Матильде и стал подниматься в кабинет, спиной чувствуя её наивно-счастливый взгляд. Ну да какая разница! В кабинете он плотно прикрыл за собой дверь, как всегда сожалея, что ни одна из комнат в доме не запирается. Ну почему он обязательно должен играть именно сегодня? Билли огляделся по сторонам, как бы решая, правильнее ли сесть за письменный стол, в кресло, спиной к окну или же сразу завалиться на мягкий дедовский диван. Но не сделал ни того, ни другого, а подошел к окну и посмотрел вниз. Верхушки деревьев колыхались под несильным весенним ветром. А ещё ниже по аллеям нестрашного утреннего парка не спеша разгуливали мамаши с колясками и солидные джентльмены со своими не менее солидными собаками, проносились неугомонные велосипедисты и закованные в смешные доспехи бегуны на роликах. Светло, покойно, но, чёрт возьми, до чего скучно! Билли вдруг захотелось, чтобы весь этот день остался позади и сейчас, сразу же, наступила ночь и можно было бы неторопливо поразмышлять перед сном у окна. Что тут поделаешь: и у него — прямого потомка великого прадеда — бывают минуты слабости.

За спиной раздался странный звук, но Билли даже не обернулся: он решил, что это тётушка Эллен воспользовалась своим правом входить к нему в любое время суток. Вздрогнул он чуть позже, когда сообразил, что звук этот — всхлип, похожий на сдержанное рыдание. Билли резко обернулся и вздрогнул ещё раз, теперь значительно сильней: на диване, вжавшись в угол и подобрав под себя ноги, сидела Изабелла. Случай совершенно невероятный! В течение нескольких лет «бассейных девушек» он встречал только по утрам. Более того — и это он сообразил только сейчас — никогда не видел их одетыми! Поэтому теперь, когда Изабелла была в джинсах и легком свитерке, он даже не сразу её узнал. Но если в воде она вызывала только какое-то привычное раздражение, то сейчас незнакомая и неожиданная Изабелла показалась ему маленьким чудом, сбежавшим из его снов. Только непонятно, действительно ли сегодняшний сон по-настоящему хорош или это начало обычного ночного кошмара.

— Извините! Извините меня, пожалуйста! — запинаясь, произнесла Изабелла, совершенно не похожая на себя же утреннюю — уверенную и задорную. — Я не знала… Я не хотела вас испугать, честное слово!

Она шмыгнула носом и неловко вытерла его краем свитерка. При этом Билли на секунду увидел её голый живот и тёмную дорожку, ведущую от края джинсов к пупку. Господи, подумал Билли, чувствуя, что у него начинает покруживаться голова, а я и не обращал внимания — там, в бассейне, — что у неё такой тёмный пушок на теле. В одежде она совсем другая!

Ему даже стало слегка не по себе, настолько незнакомой показалась ему Изабелла. Но испуг этот был какой-то необычный — светлый и полный ожидания. Наверное, так пугаются долгожданного письма… Но на всякий случай он улыбнулся и довольно ласково сказал:

— Конечно, не следовало прятаться в моем кабинете, но бояться вам совершенно нечего. Вы, вероятно, шли в кабинет к тётушке за чеком и просто ошиблись дверью. Верно?

Билли искренне был готов поверить в это простое объяснение, но в то же время вдруг почувствовал: если она признается, что оказалась здесь совершенно случайно, то он… Да, наверное, он будет разочарован. Впервые он посмотрел ей в лицо, заглянул в глаза. Эта новая, почти незнакомая Изабелла очень нравилась ему, хотя и оказалась здесь совершенно некстати. Впрочем, он догадывался, что после его слов она сейчас же убежит и чудо закончится. Это письмо было адресовано не ему. Но вместо того, чтобы уйти, Изабелла оглядела кабинет, бросила беспокойный взгляд на дверь и сказала:

— Мне просто стало страшно. Мне всегда страшно, когда я чего-то не понимаю. Я здесь уже вторую неделю, но ничего не могу понять.

Билли видел, что лицо у неё некрасивое. По крайней мере не такое, какое он мог бы себе вообразить. Длинный нос, желтоватые неровные зубы и тонкие губы с крапинками угрей по краям. Только глаза, расширенные от непонятного, почти детского ужаса, были хороши. Не хуже сосков. Билли стало жаль эту перепуганную дурочку. Её, конечно, придется уволить.