Культурный конфликт - Елена Ронина Страница 5

И ВЕРА оказалась права. Евгений Евгеньевич звонил значительно реже. Разговаривали они с Машей, тем не менее, подолгу. И опять это были разговоры о богемной жизни. Маша, правда, рассказывала об этом теперь больше со смехом. Но встречаться с новым знакомым иногда соглашалась. Он водил Машу по музеям, а больше по мастерским своих друзей-скульпторов. Это было Маше ново и интересно.

– А вот почему он тебя ни в театр, ни в ресторан не сводит? Всё по каким-то закоулкам? – Оля иногда задавала провокационные вопросы. Маша и сама этому удивлялась. Она уже не была влюблена в своего телефонного знакомца, но ей было с ним интересно: льстило самолюбию, что рядом с ней человек намного старше, что он умеет оценить ее тонкую красоту, вовремя сделать изысканный комплимент, красиво подать пальто. И эти знаменитые друзья. Ну где еще можно познакомиться с живым актером или художником?!

Но что-то все-таки Машу настораживало. Вечная недоговоренность, постоянные взгляды на часы. И действительно, Оля была права: Евгений Евгеньевич никогда не появлялся с Машей в публичных местах. Он как будто прятал ее. Что это? Или все-таки ни с кем он не разводился и у него есть жена и дочь, которые и не догадываются, что он с ними в разводе? Маша не находила ответов на свои вопросы. Евгений Евгеньевич эту тему обсуждать отказывался, вечно посмеивался и спрашивал Машу, какое это имеет для нее значение, если всё равно они просто друзья. Друзья-то друзья, но время шло, и Маша постепенно привыкла к внешности Евгения Евгеньевича, и ее уже начало задевать, что дальше дружбы ухаживание не идет. Начал вновь просыпаться тот самый интерес к Голосу, но теперь он уже был направлен конкретно на Евгения Евгеньевича.

Да, немолодой. Да, некрасивый. Но как же он ухаживает, сколько всего знает, и как с ним интересно! Разве могут с ним сравниться Машины друзья? Это же просто сосунки какие-то! С ними просто не о чем говорить!

Машина семья с напряжением наблюдала за ходом событий. Но если раньше Маша всё рассказывала откровенно, сейчас она, даже сама не понимая почему, перестала говорить правду. Говорила, что это – так, ничего не значит, что просто ей с ним интересно. И всё. «Да он для меня старый, что вы, сами, что ли, не понимаете?» Родители вроде соглашались. Что-то чувствовала Оля. Может, потому, что она видела Машу больше мамы с папой.

Оля стала по отношению к Евгению Евгеньевичу агрессивной. Хамила ему по телефону. Если случайно встречала его около дома, демонстративно отворачивалась. Евгений Евгеньевич, тем не менее, пытался с младшей сестрой подружиться. Как-то Маша передала Оле листок бумаги.

– Прочти. «Как капелька на капельку похожи мы на цапельку. От юбки до сапог целый метр длинных ног». Видишь, как он про тебя пишет!

– Ну и что? Мне его стихи не нужны. Пусть от тебя отстанет. Нечего ко мне подлизываться!

– Ольга, это неприлично. Он, в конце концов, тебя старше, – пыталась вразумить Олю старшая сестра.

– Вот-вот. Главное, что и тебя он старше. И нашего папы тоже! Что ему надо? Пусть катится подальше! Ты же не хотела с ним встречаться! Что он опять здесь ошивается?!

– Оль, ну мне с ним просто интересно. Не придумывай, пожалуйста!

– Маш, я же вижу! Машка, ну не делай глупости. Он же к тебе в доверие смотри как втирается. Эти стишки глупые: «Две котенки-умиленки на окошечке сидят и в окошечко глядят». Детский сад какой-то! Ты же не в него была влюблена. Ты была влюблена совершенно в другого человека, которого сама себе придумала. Его нет, того человека. А этот теперь под него строится. И потом что у него все-таки с женой? А? И с дочерью? Может, там у него всё в порядке? Может, тебе надо в сторону отойти?

– Отстань и не лезь не в свои дела!

Маша сама не знала ответов на эти вопросы. И уже не понимала, как она на самом деле относится к Евгению Евгеньевичу. Но она опять ждала этих телефонных звонков. Про семью всё действительно было непонятно. И страшило Машу. Она чувствовала, что правда может быть совсем другой. И не могла она рассказать Оле, что дочка Евгения Евгеньевича Нюша училась с сестрой в одной школе.