Иностранные связи - Элисон Лури Страница 5

Англия для Винни всегда была желанной, любимой страной. Целых двадцать пять лет Винни путешествовала туда в мечтах, населяла ее образами из любимых книг, от Беатрис Поттер до Энтони Пауэлла. И когда наконец очутилась там наяву, то обрадовалась, как дети из книжки Джона Мейсфилда «Коробка с сюрпризом», когда они узнали, что можно попасть в картину на стене в гостиной. Мир ее фантазий вырос, сделался объемным — Винни вошла в страну мечты. С первых минут Англия и особенно Лондон стали для Винни родными, будто она уже бывала там прежде. И сама она стала как будто лучше, добрее, а жизнь ее — интереснее. С годами это чувство не исчезало, а, напротив, крепло, и Винни при каждом удобном случае стремилась пережить его вновь. Последние десять лет она ездила в Англию почти каждый год, но всякий раз, увы, лишь на несколько недель. Зато сейчас едет в самое длинное свое путешествие — на целых полгода. Винни мечтает в один прекрасный день поселиться в Лондоне навсегда, даже подумывает сменить гражданство. Придется преодолеть немало трудностей — юридических, денежных, бытовых, — и пока непонятно, как с ними справиться; но раз так сильно хочется, то когда-нибудь непременно получится.

Многие преподаватели английского, как и Винни, влюбляются в Англию и в ее литературу, но стоит им познакомиться со страной поближе, на смену влюбленности зачастую приходит равнодушие, а то и презрение. Они любят не нынешнюю Англию, а ее прошлое, чаще всего ту эпоху, которую сами изучают: шекспировскую Англию, полную жизни и красок, или Англию времен Эдуарда VII, с ее роскошью и изяществом. Словно разочарованные любовники, они сетуют на то, что в современной Британии холодно, сыро, цены бешеные, народ негостеприимный, природа загублена, даже климат не тот, что прежде. «Англия в упадке, — твердят они. — Потрепанная, старая и скучная, как большинство стариков».

Винни с ними не согласна; более того, ей втайне жаль своих друзей и коллег, которые отвергли Англию, — ведь на самом деле это Англия отвергла их. Погода, на которую они жалуются, — дело вкуса. Британцы не раскрывают объятия и сердца каждому встречному, они отгорожены друг от друга, как английские газоны. Прячутся за высокими кирпичными стенами и колючими живыми изгородями, поэтому на первый взгляд кажутся холодными, неприветливыми. Только те, кто побывал внутри, знают, как там тепло и уютно.

Жалобы коллег на погоду и природу Винни всерьез не принимает, поскольку исходят они от жителей страны, изувеченной буранами и торнадо, изуродованной рекламными щитами и свалками подержанных автомобилей. А то, что здесь якобы ничего не происходит, для Винни большое благо: как-никак она только что сбежала из страны, где нет покоя от громких скандалов и ужасных новостей, а заодно и из родного университета, где что ни день то демонстрации, то пьяные студенческие потасовки. Винни погружается в английскую жизнь, как в большую теплую ванну, где ничто не тревожит спокойную воду, лишь поднимаются порой мыльные пузырьки мелких скандалов и лопаются, оставляя в воздухе тонкий аромат сплетен. В ее маленькой личной Англии жизнь полна событий, — во всяком случае, Винни приключений вполне хватает.

А еще в этой стране с давних времен изучают и уважают фольклор. Три сборника сказок, которые Винни редактировала, и ее книга о детской литературе были встречены в Англии намного теплее, чем в Америке, да и как рецензента ее здесь больше ценят. К тому же — приходит в голову Винни — в Англии не так популярен «Атлантик»; даже если по чистой случайности ее друзья наткнутся на статью Циммерна, то не обратят внимания. Здешние интеллектуалы, как замечала Винни, не очень-то прислушиваются к мнению американских критиков.

Винни улыбается про себя, вспоминая отзывы ее английских друзей об американской прессе, а тем временем в самолете разносят обед. Или ужин — ведь в Лондоне уже семь вечера. Винни покупает крошечную бутылочку хереса, берет чашку чая и, как всегда, отказывается от пластмассового подноса с грудами какого-то неопределенного пресного вещества (сырых опилок? крахмала?), выкрашенного и уложенного в виде тушеной говядины, брюссельской капусты, картофельного пюре и лимонного пудинга. Когда-то Винни думала, что еда в самолете кажется безвкусной из-за высоты или оттого что волнуешься, но теперь ее не проведешь: домашние обеды, которые Винни неизменно берет с собой в полет, ничуть не хуже, чем на земле.

— Вот это я понимаю! Вкуснотища! — восклицает сосед Винни, глядя на ее бутерброд с курятиной; в глазах у него — вожделение, которое Винни случалось видеть и раньше у других попутчиков. — А эта дрянь на вкус — ну чистый силос.

— Точно. — Винни натянуто улыбается.

— Что же с ней делают? Облучают, что ли?

— М-да.

Винни доедает бутерброд, аккуратно сворачивает обертку, достает большое блестящее яблоко, плитку горького шоколада «Тоблер» и вновь открывает книгу. Ее сосед все еще жует свой силос — медленно жует, без аппетита. Наконец отодвигает поднос и открывает «Маленького лорда Фаунтлероя».

— Рады, что летите домой? — спрашивает он, когда Винни берет у стюарда вторую чашку чая.

— М-м-м… да, — бросает она машинально. Дочитывает предложение, останавливается и хмурит брови. С чего вдруг такой вопрос? Неужели она по привычке разговаривала сама с собой? Нет, должно быть, соседа сбила с толку ее необычно правильная речь и любовь к чаю — вот он и принял ее за англичанку.

Винни улыбается. Простой, необразованный человек, а ведь верно подметил, как и ее друзья-англичане, которые говорят, что Винни вовсе не похожа на американку. Разумеется, их представление о «настоящем американце» — всего лишь стереотип, навязанный средствами массовой информации. И все же Винни часто приходило в голову, что хоть она родилась и выросла, как здесь говорят, «в Штатах» — она исключение из правил и по складу ума и души настоящая англичанка. Приятно, что сосед подумал то же самое; надо бы рассказать друзьям.

Однако Винни смущает это недоразумение. Как ученый и преподаватель, она не любит ошибок, каждую из них ей хочется тут же исправить. К тому же если не прояснить недоразумение сейчас, то ее грузный краснолицый сосед узнает правду позже, когда увидит Винни в очереди к стойке с надписью «Иностранные паспорта». Или решит, что Винни ошиблась, и примется во всеуслышание разъяснять ей, что к чему. Нет, нужно сказать ему, что она не англичанка, до того, как самолет приземлится.

Только вот как сказать? Напрямик, ни с того ни с сего — пожалуй, не очень-то вежливо. По себе зная, до чего неприятно, когда отрывают от чтения, Винни не хочет мешать соседу, тем более что тот с головой ушел в «Маленького лорда Фаунтлероя», где один из второстепенных персонажей, простодушный лавочник мистер Хоббс, чем-то на него похож. Винни вздыхает, смотрит в окно, на темное небо поверх алой полосы заката, и думает, как бы невзначай упомянуть о том, что она американка. «Эту книгу я прочла еще маленькой девочкой в Коннектикуте»?.. Винни поглядывает на мистера Хоббса в надежде, что он обернется и заговорит, но тот не шевелится. Он увлеченно читает, и Винни проникается уважением и к нему, и к Фрэнсис Ходжсон Бернетт, автору книги.

Только несколько часов спустя, над Ирландией, когда мистер Хоббс, дочитав «Маленького лорда Фаунтлероя», с благодарностью возвращает книгу, Винни удается исправить его ошибку.