Неугомонная - Уильям Бойд Страница 5

За обедом (после устриц последовали морской язык по-домашнему, сыр, яблочный пирог наизнанку, полбутылки «шабли» и целая бутылка «моргон») они разговаривали о Коле. Ева поняла, что Ромеру были известны все основные моменты из Колиной жизни — когда ее брат родился, где учился. Знал Ромер и о бегстве их семьи из России после 1917 года, о смерти их матери в Китае. Он был хорошо осведомлен вообще обо всей истории странствий Делекторских: из Петрограда в Тяньцзинь, затем в Шанхай и Токио и, наконец, в Берлин, куда они попали уже в 1924 году, после чего в 1928 перебрались в Париж. Он знал о том, что Сергей Павлович Делекторский в 1932 году женился на бездетной вдове Ирэн Аргентон, и о том, что скромное приданое мадам Аргентон помогло слегка улучшить финансовое положение семьи. Ева с изумлением обнаружила, что он знал даже более того. Ромеру было известно, что у ее отца в последнее время пошаливает сердце, о его пошатнувшемся здоровье. «Если этот человек знает так много всего о Коле, — подумала Ева, — то что же, интересно, ему известно обо мне?»

Ромер заказал им обоим кофе и еще коньяку — себе, протянул Еве помятый серебряный портсигар. Она взяла сигарету, он помог ей прикурить.

— Вы прекрасно говорите по-английски.

— Я наполовину англичанка, — пояснила Ева, хотя он прекрасно знал об этом. — Моя покойная мать была англичанкой.

— Итак, вы говорите по-английски, по-русски и по-французски. А еще?

— Еще немного по-немецки. Терпимо, но не свободно.

— Хорошо… Кстати, как чувствует себя ваш отец?

Задав вопрос, Ромер прикурил сигарету, откинулся на спинку стула, эффектно затянулся и выпустил дым в потолок.

Ева промолчала, не зная, что и ответить. Этот совершенно чужой ей человек вел себя так, будто был хорошим знакомым, вроде двоюродного брата или заботливого дядюшки, охочего до семейных новостей.

— Ну, отец чувствует себя неважно. Он сломлен — фактически, как и все мы. Такое потрясение — вы и представить себе не можете…. Я думаю, что смерть Коли убьет его. Моя мачеха очень обеспокоена.

— Ах да. Коля обожал вашу мачеху.

Ева прекрасно знала, что отношения между Колей и Ирэн были натянутыми даже и в лучшие времена. Мадам Аргентон считала Колю никчемным человеком, мечтателем, пасынок раздражал ее.

— Он заменил ей родного сына, которого у нее никогда не было, — добавил Ромер.

— Коля говорил вам об этом? — спросила Ева.

— Нет, я просто предположил.

Ева затушила сигарету.

— Я лучше пойду, — сказала она, вставая.

Ромер ухмыльнулся. Еве показалось, что ему понравилась эта ее внезапная холодность, ее резкость — словно она только что сдала что-то вроде небольшого экзамена.

— А вы ничего не забыли? — спросил он.

— Не думаю.

— Я ведь собирался зафрахтовать четыре парохода у «Фреллон, Гонзалес и компании». Выпейте еще кофе, и мы набросаем детали.

Вернувшись в офис, Ева смогла с полной достоверностью рассказать обо всем мсье Фреллону: грузовместимость, сроки и порты назначения, требовавшиеся Ромеру. Мсье Фреллон был весьма доволен результатами ее затянувшегося обеда:

— Ромер — крупная рыба, — то и дело повторял он. — Нам нужно ее выудить.

Ева вспомнила, что Ромер так и не сказал ей — хотя она поднимала этот вопрос два или три раза — где, при каких обстоятельствах и когда он повстречался с Колей.

Двумя днями позже Ева ехала в метро на работу и вдруг увидела, что Ромер вошел в ее вагон на станции «Пляс де Клиши». Он улыбнулся и помахал ей рукой, стоя за другими пассажирами. Ева сразу поняла, что это не было случайностью; она подумала, что случайность вообще вряд ли играла большую роль в жизни Лукаса Ромера. Они вместе вышли на станции «Севр-Бабилон» и вместе пошли в направлении офиса — по пути Ромер рассказал ей, что у него назначена встреча с мсье Фреллоном. День выдался пасмурный, небо было в барашках с редкими просветами; внезапный порыв ветра задрал девушке подол и сбил повязанный на шее фиолетово-синий шарф. Когда они подошли к небольшому кафе на перекрестке рю де-Варенн и бульвара Распай, Ромер предложил переждать непогоду там.

— А как же встреча?

— Я сказал, что забегу утром, но не назвал точное время.

— Но я опоздаю.

— Мсье Фреллон не станет возражать — мы же будем говорить о деле. Я позвоню ему.

Он пошел к стойке бара, чтобы купить жетоны для телефона-автомата. Ева села у окна и смотрела ему вслед, не сердито, но с любопытством, думая: «Что за игру вы затеяли, мистер Лукас Ромер? Это секс-игра со мной или бизнес-игра с „Фреллон, Гонзалес и компанией“?» Если первое, то он зря теряет время. Еву не тянуло к Лукасу Ромеру. Она привлекала слишком много мужчин и, исходя из извращенного противоречия, увлекалась сама лишь немногими. Это была цена, которую иногда приходилось платить богам за красоту: «Я сделаю тебя красавицей, но за это на тебя будет очень трудно угодить». В такую рань Еве меньше всего хотелось вспоминать о своих немногих запутанных и несчастливых романах, поэтому она взяла с полки какую-то газету. Почему-то девушке казалось, что речь шла не о сексе — ставка делалась на что-то другое, здесь затевался какой-то другой план. Заголовки рассказывали о войне в Испании, об аншлюсе Австрии, о расстреле Бухарина в СССР. Они были полны агрессии: армия, территория, репарации, вооружения, угрозы, предупреждения и война, которая вот-вот неизбежно разразится.

«Да уж, — подумала Ева. — У Лукаса Ромера явно другая цель, но мне лучше подождать, пока не пойму, в чем она состоит».

— Ну вот, я обо всем договорился, никаких проблем.

Он стоял у столика, глядя на нее сверху вниз, и улыбался.

— Я заказал вам кофе.

Ева спросила, что именно сказал мсье Фреллон, и Ромер уверил ее, что ее босс просто в восторге. Им принесли кофе, и Ромер, удобно устроившись, щедро положил сахар в свой эспрессо и принялся старательно его размешивать. Ева посмотрела на него, кладя газету на место. Взгляд девушки задержался на его смуглом лице, слегка запачканном и помятом воротничке рубашки, тонком с каймой галстуке. На кого этот человек похож? На преподавателя университета? Не слишком популярного писателя? Чиновника средней руки? Но уж, конечно, не на пароходного брокера. Тогда почему она сидит в этом кафе рядом с этим непонятным англичанином, хотя сама этого вовсе не желает? Ева решила устроить проверку, задав ему вопрос о Коле.

— Когда вы познакомились с моим братом? — спросила она, осторожно доставая сигарету из пачки, лежавшей в сумочке. Ему она закурить не предложила.

— Почти год назад. Мы познакомились на вечеринке — кто-то праздновал выход в свет книги. Мы разговорились — Коля просто очаровал меня…

— Какой книги?

— Я не помню.

Ева продолжила перекрестный допрос и заметила, что Ромеру это нравилось все больше и больше: он получал от допроса удовольствие, и это начало ее сердить. Поведение этого загадочного человека не было ни бессмысленным времяпровождением, ни пустым заигрыванием: ее брат погиб, и девушка подозревала, что Ромер знал о смерти Коли гораздо больше, чем готов был признать.