Вчера - Василина Орлова Страница 5

Безопасного, домашнего, синего неба в Киеве больше, чем в Москве. Выходим к памятнику «Дружба народов», металлической радуге на Владимирской горке, перед смотровой площадкой. Мы и сами сейчас — носители этой дружбы.

На Днепре белые яхты, стремительные «стрелы», по берегам — иголочками и точками — пляжники. За рекой — нагромождение корпусов и косые солнечные лучи, сквозь облака, как в дуршлаг.

Потом в этот дуршлаг грянули струи дождя.

— По ходу, дождь не скоро кончится, — отметил Серега.

— Да, — откликнулся Лешка.

Их маневр был ясен. Приплясывая в такт дождю, мы устремились в Мак-Дональдс. Оказывается, в Киеве недавно открылся филиал этой забегаловки, и вызвал не меньше нездорового любопытства, чем в Москве. Нас прельщают сомнительные иноземные яства ядовитого цвета, ненатурального вкуса, улыбки, с неслыханной щедростью внесенные в меню: «улыбка бесплатно!»

Вечереет. Дождик стих. Желудки набиты. Культпоход продолжается. Братья пружинно ступают, сдержанно двигаются — то ли трехмерные виртуальные бойцы, то ли люди будущего тысячелетия. Последнее даже верно.

Майдан Незалежности. То бишь, Площадь Независимости. В последний год переоборудованная по веленью президента Кучмы, с гранеными фонтанами и подземным торговым комплексом. Площадь-двойник Манежной в Москве. Такие же полупрозрачные купола наверху, такой же электрический, с оттенком метрошного, глянец. Раньше здесь росли высокие деревья. Раньше мне нравилось здесь больше.

Прогуливаются почтенные старушки, отцы семейств с выводком малолетних, те же малолетки постарше, вроде нас. Иностранцы, в особенности англоязычные ухоженные седые старики и старухи, громыхающие тележками по асфальту, обмениваются бодрыми возгласами и глядят вокруг победно, с видом властителей мира, днем они сверкают солнечными очками, вечером — фотовспышками. Пьяные всех возможных возрастов, тихие и голосистые, влюбленные пары, красивые девушки в летних платьицах фланируют тут. В Киеве убийственно много красивых девушек в летних платьицах, и, как назло, на мне, урбанистке, джинсовые шорты и рубашка.

…Шаг сам собой замедляется, голова мечтательно запрокидывается, цвета вокруг становятся гуще, сказочнее. Все как в театре. Забываешь, кто ты и что предстоит завтра.

— Серый, прикинь, у меня скоро будет новый «Пентюх», — блестит глазами Лешка.

— А какие программы? — Интересуется Серый.

— Да любые, это ж такая машина…

Интересно то терять, то обнаруживать смысл их разговора.

Как в детстве прыгаю, стараясь не наступать на асфальтовые трещины. Паутина трещин причудливо ветвится.

— Играл в «ДУМ»? — спрашивает Лешка.

— Ясный пень! Крутая стрелялка, скажи?

Серый с Лешкой изображают мутантов. На Земле наступили страшные времена. Всюду — свирепые твари.

— Всего дается три жизни. Ну, ты, конечно, можешь еще себе наловить, где-то до шести, — разъясняет Лешка.

— Я за одну жизнь однажды прошел два уровня.

— Ты что, я три прохожу спокойно…

Нет, они не оборотни, просто парочка сумасшедших. Мне бы две-три жизни… Впрочем, я боюсь, что и правда душа бессмертна.

— Потом, если победил, записываешь свое имя.

— Оно остается? — С надеждой спрашивает Серега.

— Конечно, в памяти. Там такая таблица.

Даже в компьютерной стрелялке человек хочет увековечить имя.

Я люблю Киев. Бродить по нему летним вечером. Ярко-синий, темно-бархатный. Холмы сошлись над рекой словно для того, чтобы рассмотреть что-то в глубине, в самой стремнине. Зелень темных холмов взрезают просветленные церкви. Космические корабли, официальные посольства Господа Бога на Земле.

Время загустело. И кажется: на улицах с прохожими смешались люди прошлых столетий. Трамваи покрыты пылью веков. И я оглядываюсь, с твердым убеждением, что ухвачу краем глаза город, площадь, киян времен Ярослава и Мономаха. Просто я все не могу застать древних врасплох. Нарочно думаю о другом, чтобы отвлечь их внимание, быстро оборачиваюсь, но… Все успевают принять современный вид.