Привет, Галарно! - Жак Годбу Страница 5

Идея написать книгу не пришла мне сама собой. Я не из тех, кого ранним утром посещает Святой дух, чтобы объявить: ваша жена беременна. И вовсе не от соседа, и не надо вам также кивать на какого-то там Анри, будьте добродетельным, Иосиф, это семя Божье, которое проторило себе путь. Но сие — явно не мой случай, я иду по жизни, словно мне дали пинка под зад в армейском строю, или как депутат, которого все время надо о чем-то упрашивать... Конечно, я жертва обязательного образования, и это, вероятно, что-то да значит в моей биографии. Невежде не о чем беспокоиться. Но если вы грамотный, вам неймется во всем разобраться, потому что образование побуждает желание понять, рождает мечты, хочется строить планы. Начитанный человек обычно мучается и испытывает беспокойство. Проклятье да и только! Обязательное образование придумали буржуа, то есть богатые, которые в одиночку портили себе жизнь вопросами, так и не находя на них ответов. Остальные, среди которых менее ста лет назад был бы и я, — могли невинным и чудесным образом наслаждаться жизнью. Богатые решили: обяжем бедных читать, писать, считать, говорить по-латыни, узнать, что значат косинус и синус, что такое полуостров, зачем нужен магний, развивается ли вширь наша планета и является ли Наша Солнечная система одной из самых мелких в космосе, где находится ад, кто такие пять великих рас и что вы сделали с чертовыми дикарями краснокожими и как индустриализация пришла в Калифорнию? Возьмите в руки линейку: если два человека выехали из точки «b» на сером автомобиле, который мы назовем «x», со скоростью «у», то значит ли это, что колыбель западной цивилизации рождалась под азиатские песни? Поскольку атом делится на протоны и нейтроны, а последние И еще дальше, что произойдет, если два голубоглазых кролика и десять крольчих с рецессивными признаками будут иметь длинный ворс? Образованные люди знали, что делали: распределим между собой тяжесть общего бремени — но стоп! Это отнюдь не значит, что нужно делиться деньгами. Идея написать книгу не пришла мне сама по себе, ее не доставили с нарочным и она не явилась но почте.

Должно быть, во мне давно зрела эта потребность, мне нужно было выговориться, слишком многое меня переполняло, но я все не решался. Да, да именно так. Конечно, я слышал разговоры о шофере такси, который опубликовал что-то вроде романа, в котором он описывал свои приключения в машине: как он принимал роды на заднем сиденье своего парижского «шевроле», в результате чего на свет появился здоровый карапуз весом семь фунтов одиннадцать унций, или как он спас от самоубийства пьяненького безработного, перепутав дверь одним дождливым утром, а кроме того, он пересказывал подробности личной жизни своих клиентов, которые те считали нужным сообщить, пока его такси стояло в пробке. Должно быть, остановившийся автомобиль располагает к исповеди.

Мой брат Жак (у него рост пять футов, десять дюймов, а вес сто восемьдесят четыре фунта, он старше меня на три года, а его любимая птица — скворец) также пересказал мне одну книгу, опубликованную в Париже, во Франции. Это мемуары отошедшей от дел матроны — содержательницы борделя и к тому же большой прохиндейки. Я вообще-то не уверен, так как книги еще не читал, но Жак обещал мне ее привезти. Жак говорит, что все, о чем она пишет, чистая правда и к тому же имеет документальную основу. Эта дамочка рассказывает о пороках своих клиентов, зачастую иностранцев. Среди них был один, который обмазывал себя клеем, а потом просил девиц облепить его перьями из подушки, чтобы ранним утром голым петь петухом в узких зеленых коридорах того самого заведения. Жак говорит, что многим людям свойственны извращения, до каких тут еще не додумались, но наш кардинал не дремлет и зорко бдит. У меня такое впечатление, что, когда и нашего брата-канадца понесет вразнос, от нас заискрит, как из-под колес троллейбуса, касающегося заиндевелых проводов в февральскую стужу. И червякам нечего будет делать в наших яблоках, когда мы подпустим к ним змия. Ну а пока змий выглядит сущим придурком, потому что облаченная в светло-голубое одеяние и с желтыми звездами во лбу Дева Мария мать Иисуса давит того змия своим каблуком, подобно тому, как расплющивают крысу, застрявшую под кухонным линолеумом: вскарабкиваются на стул, набирают воздуха в легкие и потом чем-нибудь — бац! Она и оглянуться не успеет. До сей поры змий еще дремлет, но во Франции, да и в Англии, он уже вырвался на свободу, и, конечно, он найдет способ доползти и до нас. Это случится, когда у Святой Богоматери Марии затечет нога. Сти! В конце концов у любого когда-нибудь могут одеревенеть конечности.

Другое дело, если бы я был доктором. В смысле обладал бы особым знанием психологии людей. Существует масса врачей, которые терпеливо выслушивают своих пациентов, а потом пускают в ход соль, всякие присыпки, ну и собственное воображение. И у вас кишки сводит, как от слишком жирного рагу, ведь от врача не скрыть собственных мук. Ну а мое общение с клиентами просто: «Привет, Галарно! Дай-ка мне один гамбургер с сырым луком и огуречным соусом».

Первой об этом, кажется, заговорила Мариза. (У Маризы любимая птица — щегол, но этим летом их что-то не видно, словно они догадались, что будет жарко. Ее это огорчает. Щегол — залог счастья и свободы, а Мариза красива как порхающая над каким-нибудь ирисом птичка колибри). Я подумал: если люди прочтут твою книгу, это может стать обалденной рекламой, какую нечасто увидишь в торговле картошкой. Мариза же мне периодически твердила:

— Франсуа, вот ты все время читаешь, в том числе и всякую чушь. Прихожу вчера днем, ты два часа провел за книжкой, и — ни одного клиента. Ну и что даст тебе твое чтение? Это же полный бред! Что-то строчить на салфетках, а потом выбрасывать их в мусор? При твоей начитанности я бы стала писать книгу. Мне кажется, у тебя бы появилось дело, и потом, я не знаю, конечно, но ты бы тоже мог состояться: вон твои братья, у них-то все получается... А ты сидишь за алюминиевой стойкой на обочине дороги, уперев ноги в коробку из-под масла, уткнулся в свой «Ридерс Дайджест» и ждешь, пока мухи слетятся на липкий консервный нож.

Я не помню точно всех ее слов, но таков был общий смысл ее речей. В смысле, она знала, что я уже давно тайком пишу стихи, но ей не хотелось со мной это обсуждать, она предпочла сыграть на моем самолюбии, на гордости Галарно. В такие минуты я ощущал себя дверью, на которой написано: «push, толкните», и Мариза толкала. Каждой женщине хочется стать Жорж Санд при Мюссе или Симоной де Бовуар при каком-нибудь Жан-Поле Сартре. Ну а для меня мой лоток — прибежите Я там живу, существую. Мне дали образование? Отлично, но пусть теперь оставят меня в покое. Мне нравится простая жизнь и запах жареной картошки. Зачем писать книгу? Чтобы продать ее в Голливуд? Сти! Они и так немало нам вредят своим кино. Две недели назад, это случилось около полуночи в среду, я уже было собирался закрывать свою лавку. Прослушал новости по радио, снял кассу, вычистил плиту. Поворачиваюсь к двери, чтобы уйти, как вижу трех киногангстеров. Они требуют дневную выручку. Прыщавые морды, нервный взгляд, у каждого по свинчатке. Я им говорю:

—Ребята, или я вам отдаю четырнадцать баксов, которые заработал сегодня, или знакомлю вас со своим братом. Он пишет для телевидения детективные сериалы и ему нужны актеры.