Любовь властелина - Альберт Коэн Страница 5

«В романе обязательно надо сказать о ее способности отпускать гнуснейшие замечания с улыбочкой, для начала покхекав, чтобы прочистить горло. Когда она кхекает, я уже знаю, что готовится какая — нибудь слащавая гадость. Например, вчера утром, спускаясь, я услышала омерзительное клацанье ее туфель по паркету. Она меня опередила! Уже поздно бежать! Она взяла меня за руку и сказала, что хочет поделиться со мной кое-чем интересненьким, привела меня в свою комнату, усадила. Кхеканье, потом чудовищная лучезарная улыбка Агнца Божьего, и она начинает: "Я должна рассказать вам такую прекрясную вещь, уверена, вам понравится. Представьте себе, только что, уходя на работу, Адриан уселся ко мне на колени, сжал меня в объятиях и произнес: дорогая мамочка, я люблю тебя больше всех на свете! Правда, дорогая, это так прекрясно?" Я посмотрела на нее и вышла. Если бы я сказала ей, что она мне отвратительна, знаю, какова была бы реакция. Она бы поднесла руку к сердцу жестом мученицы, брошенной на растерзание львам, и патетически изрекла бы, что прощает меня и будет за меня молиться. Везет же этой гадюке, она считает себя всегда готовой, как солдат, к Вечной Жизни. Можно сказать, порхает в преддверье Вечного Блаженства. Она утверждает даже, что с радостью встретит смерть (на ее жаргоне это называется "отправиться в последний путь")».

«Вот еще несколько заметок для будущего романа. Мамаша Дэм — в девичестве Антуанетта Лееберг, родилась в Бельгии, в городе Монс. После смерти отца — кажется, нотариуса — судьба отвернулась от нее. В сорок лет, наделенная минимумом прелестей и шарма, зато обилием костей и бородавок, она тем не менее выскочила замуж за славного, но безвольного Ипполита Дэма, малюсенького буржуа родом из кантона Во, бывшего счетовода в одном из женевских частных банков. Бельгийка по национальности, она стала гражданкой Швейцарии, выйдя замуж за усатенького и бородатенького Ипполита. Адриан был племянником Антуанетты. Ее сестра, мать Адриана, вышла замуж за бельгийского дантиста по имени Янсон. Родители Адриана умерли, когда он был совсем маленьким, и тетка отважно приняла на себя роль матери. От мадам Рампаль, у которой она была компаньонкой и которая большую часть времени проводила в Веве, ей досталась в наследство вилла в этом маленьком швейцарском городке. Она сделала из нее санаторий для выздоравливающих набожных вегетарианцев. После смерти матери, желая отойти и развеяться, туда попал Ипполит Дэм, 55-летний владелец небольшого уютного доходного дома в Женеве. Антуанетта не отходила от него ни на шаг, ухаживала за ним, когда он заболел. Выздоровев, он подарил ей цветы. Сорокалетняя девственница затрепетала и почти без чувств упала в объятия ошеломленного человечка, пролепетав, что она согласна, да, она чувствует, что такова воля Божья. Благодаря протекции некоего ван Оффеля, дальнего родственника Дэмов, занимающего какой-то важный пост в бельгийском Министерстве иностранных дел, Адриан, закончивший филологический факультет в Брюссельском университете, получил место в секретариате Лиги Наций. Я забыла сказать, что за несколько лет до этого чета Дэмов усыновила дорогого сиротку и он стал Адрианом Дэмом».

«Да, и еще: едва оказавшись в Женеве, мамаша Дэм почувствовала настоятельный духовный позыв вступить в так называемую Оксфордскую группу. С самого момента вступления в эту религиозную секту (которую она обожала, потому что там можно называть на "ты" и по имени самых высокопоставленных дам) она без устали получала "указания свыше", что на Оксфордском жаргоне означало изъявления Божьей Воли непосредственно из первых рук. Едва став членом группы, Дэмиха получила указание свыше пригласить на обед или на ужин своих именитых сообщниц (она предпочитала слово "ланч", казавшееся ей более изысканным, и произносила его "лянч"). Колоньи, где располагалась вилла Дэмов, считался приличным кварталом, и дамы получили указание свыше принять приглашение. Но, познакомившись с папочкой Дэмом, они немедленно получили указание свыше дальнейшие приглашения отклонять. Осталась только некоторая мадам Вентрадур, которая все же получила указание свыше принять два или три приглашения на чай. О папа, о тетушка Валери, о дядя Агриппа, мои благородные христиане, такие настоящие, такие искренние, такие чистые. Да уж, правда, нет ничего прекраснее истинных чистокровных женевских протестантов. Все, я устала. Завтра продолжу».

Внизу зазвонил телефон. Он открыл дверь, вышел на площадку, склонился над лестничным пролетом и прислушался. Голос, очевидно, той старухи.

— Нет, нет, Диди, детка, не волнуйся, что опоздаешь, ты можешь поужинать во Дворце Объединенных Наций или сходи в тот ресторанчик, твой любимый, «Жемчужина озера», потому что у нас изменились планы. Я как раз собиралась тебе звонить, чтобы сообщить важную новость. Представь, дорогуша, нас с Папулей неожиданно пригласили на лянч к нашей дорогой мадам Вентрадур. Первый раз на обед, а не на чай, чтобы укрепить дружбу, то есть теперь мы будем на короткой ноге. Как я тебе уже сказала, это изменит наши планы, во-первых, я сейчас же позвоню нашей дорогой Рут Гранье и перенесу на завтра чай с медитацией, а во-вторых, я на сегодняшний обед запланировала поджарить барабульку, но она же не доживет до завтра, даже в холодильнике, конечно, обидно будет есть ее сегодня вечером после такого шикарного обеда, который нас ожидает, но что делать, съедим вечером, и тогда лотарингский пирог, намеченный на сегодняшний вечер, съедим завтра на обед, ведь он лучше хранится, чем барабулька. Ну вот, возвращаясь к нашему приглашению, я расскажу тебе поподробнее, только быстренько, я же тороплюсь, ну все равно, мы поймаем такси на остановке, но надо рассказать, тебе точно понравится. Только что, ну буквально десять минуточек назад, у меня было открявение, даже скорей указание свыше, что нужно позвонить нашей дорогой мадам Вентрадур, чтобы порекомендовать ей очень полезную книгу Элен Келлер, ну ты знаешь, эта восхитительная слепоглухонемая, всегда такая жизнерадостная, и вот слово за слово, все о высоких материях, она стала жаловаться мне на свои домашние хлопоты, ну ты знаешь, у нее такой штат прислуги, кухарка, уборщица, стильная горничная, как в лучших домах, садовник, который при этом еще и шофер. А на завтра у нее в планах прием генерального консула с супругой, они проведут у нее несколько дней, и она, конечно, хочет, чтобы все было тип-топ. И на сегодня она как раз наметила мытье окон, всего тридцать окон, из них двадцать фасадных, но женщина, которая обычно выполняет такого рода работу, ни с того ни с сего заболела, чего еще ожидать от простонародья, думают только о себе, вечно подводят в последний момент, когда уже не знаешь, как и выкрутиться. И конечно, бедная мадам Вентрадур совершенно растерялась, не зная, за что хвататься. И вот по зову сердца я вдруг вдохновенно решила предложить ей услуги нашей Марты, а что, с радостью, на весь сегодняшний день, пусть помоет ей окна, там такие десять окошек с японскими витражами в стиле модерн, ну ты помнишь, мы же в январе ходили к ней на чай. Она согласилась, так благодарила, так благодарила, была так взволнована. Да и я рада, что меня вдруг посетило вдохновение, доброе дело никогда не проходит даром. И я ей тогда сказала, что сама приведу ей Марту, бедная девочка такая бестолковая, запутается и не сможет попасть в шикарную виллу Вентрадур. А она ведь такая импульсивная, ты знаешь, и она воскликнула: «Но послушайте, приходите тогда обедать с мужем, просто, без церемоний!» Подумай, без церемоний, у нее всегда так мило, мне рассказывала Рут Гранье, так изысканно. И сервировано по всем правилам! И мы оба приглашены! Что-что? Да, в час дня, ты знаешь, что в хороших домах это самое подходящее время для лянча. Должна тебе сказать, я рада, что можно сегодня задействовать на весь день Марту, а то она обленилась, теперь ведь есть стиральная машина, и Марта с утра успевает сделать всю работу, а зато она хоть поглядит, как выдрессирована прислуга в хороших домах. Я дала ей понять, что она должна почитать за счастье помыть окна для такой знатной дамы, в таком шикарном дворце. Ну конечно, когда мы пойдем на остановку такси, пусть она идет на несколько шагов сзади, а то что скажут соседи. Ну, я ей это мягко так объясню. Да и ей самой было бы неудобно идти рядом с нами, она чувствовала бы себя не в своей тарелке. Ну и вот, я тебе рассказала все хорошие новости, а теперь пока-пока, дорогуша, мне надо переодеться, еще позвонить нашей дорогой Рут Гранье, и проследить, чтобы Папуля оделся как следует, и надавать ему инструкций, как вести себя, как кушать, особенно, конечно, перьвое, а то он кушает так шумно, ужяс! Да, кстати, мадам Вентрадур про тебя спрашивала, ее так заинтересовало, когда я рассказывала о твоей работе, я ведь могу передать ей от тебя привет? Что-что? Передать поклон? Ну да, конечно, это тоньше, это более любезно, она оценит, она ведь так хорошо воспитана. Что, дорогой? Хорошо, как скажешь. Я позову ее, она, как всегда, за своим пианино, подожди секундочку. (Недолгая тишина, затем опять голос.) Она просила передать, что не может подойти к телефону, не может, видишь ли, прервать сонату на середине. Да, миленький, именно так и сказала. Послушай, Диди, зачем тебе ехать домой, поужинай спокойно в «Жемчужине озера», по крайней мере, до тебя кому — то будет дело. Ну все, прощаемся, я должна спешить. До свидания, дорогуша, до вечера, верная мамочка будет ждать тебя, ты знаешь, что всегда можешь на нее рассчитывать.