Вилла "Амалия" - Паскаль Киньяр Страница 5

После того как молодая женщина из агентства и ее друг ушли, она тоже покинула дом. Села в машину, долго ехала, потом купила в кафе карточку для мобильника, взяла сигареты «Lucky». И снова тронулась в путь. Добравшись до южной окраины Медона, свернула на шоссе, ведущее к Севру. Ветер почти стих. Воздух Парижа был, как всегда, насыщен свойственными только ему миазмами гнили, копченостей, мазута и прочей гадости. Она заметила на обочине, в траве, схваченной цементом, совсем белый пень и села на него.

Дерево спилили, видимо, недавно, и от пня еще слегка веяло запахом глубинной, невидимой глазу земли. Вечерело.

К пяти часам стало уже совсем темно. Она долго сидела у реки, глядя, как вода бьется о берег. Душевная боль прочно угнездилась в ней, стала привычным состоянием.

Сидя на обрубке ствола, она пыталась размышлять хладнокровно.

Внезапно налетевший дождь и порывы ветра согнали ее с места.

Но как раз в тот момент, когда она, отступая под напором теплого ливня, со всех ног бежала к машине, ее вдруг осенило; нашлось решение вопросов, которыми она беспомощно терзалась все это время.

И пока она сидела за рулем в надежном укрытии машины, оглушенная грохотом дождя, звонко барабанившего по крыше, в осаде темноты и водяных струй, пока ехала вдоль Сены, мимо мостика Авр, освещенного фонарями, на нее постепенно нисходил покой.

Не подлинный покой, но успокоение – глубокое, безграничное, тоскливое и – придающее силу.

По крайней мере, это было радикальное решение проблемы.

Самое простое и при этом самое удачное.

Она тотчас же, не выходя из машины, позвонила по мобильнику в агентство недвижимости. И назначила встречу на завтра, ближе к полудню.

* * *

– Знаете, в начале января мало кто покупает жилье.

– А можно продать дом вместе с обстановкой?

– Если хотите, но это довольно сложно. Вам выгоднее продавать их по отдельности.

– Почему?

– Ну, главным образом, из-за ваших фортепиано.

– Об инструментах не беспокойтесь, тут у меня есть к кому обратиться.

– Что же касается остальной мебели, ее вчера не осматривали, – я ведь не знал, что вы собираетесь от нее избавиться. Но могу вас заверить, что, продавая ее вместе с домом, вы много потеряете.

Поколебавшись, он добавил:

– Надо бы мне взглянуть самому.

– Вы взялись бы за это? Могли бы сделать оценку? Мне очень не хочется заниматься всем этим самой.

Он помолчал, размышляя.

– Раз вы и вправду желаете продать все разом, я постараюсь вам помочь. У меня есть знакомые антиквары. И торговцы подержанной мебелью…

– Месье, если вы сейчас свободны, не пообедать ли нам с вами?

– Спасибо, но я занят.

Она продолжала настаивать.

– А впрочем, сегодня пятница, – сказал он наконец. – Да и январь на дворе. Ладно, будь по-вашему, но я могу уделить вам только один час. Не более.

Она встала, улыбаясь.

– Я знаю один ресторанчик, где подают прекрасные комплексные обеды.

Наклонившись к столу, она сняла телефонную трубку.

– Я работала прежде в этом квартале. Разрешите мне заказать столик.

Выйдя из ресторана и попрощавшись с директором агентства, она набрала на мобильнике номер Жоржа Роленже в Шуази. Никто не ответил. Тогда она позвонила ему в Тейи-сюр-Йонн.

– Жорж, ты ни с кем не говорил обо мне?

– Нет.

– И никому не называл мое имя?

– Да что на тебя нашло? С кем, по-твоему, я мог говорить? Мне и словом-то перемолвиться не с кем.

– Ответь мне, да или нет?

– Нет! Конечно нет. Я живу один. С тех пор как умерла мамочка, я остался в полном одиночестве! Хотя, могу признаться: я много рассказывал о тебе мамочкиной тени.