Жы-Шы - Сергей Четверухин Страница 5

Его пра-пра-в-седьмой-степени-правнук, как солдат на поле брани, накрыл собой рыжеволосую девчонку. Будто взялся оградить от всех сквозняков беспокойного мира. Но девчонке под ним неспокойно. Иначе отчего бы она так кричала и вцеплялась ноготками в его растрепанные волосы? Теперь уже два десятка пальцев лохматят иссиня-черные канаты.

Котомины отбыли в свое фамильное имение в казанской губернии. Там отец на скорую руку выдал Машеньку замуж за графа Смерядского, предводителя уездного дворянства. Граф был старше жены на двадцать три года, непомерно тучен и, по обыкновению, съедал за обедом не менее полудюжины перепелов, громко смеясь шуткам своего камердинера, разбрасывая кости по столу и наслаждаясь тем, как жир стекает на салфетку по трем его подбородкам. Однако, спустя год Мария понесла. На Пасху она родила очаровательную двойню, мальчика и девочку. Илюшу и Прасковью.

Потомок перевернул рыжеволосую подругу и пробрался в нее сзади. Двуспинное животное, как пятибалльный шторм, раскачивает огромную кровать. «Вы еще не кончили?» – в приоткрытую дверь заглядывает Паша Лютый с вечно блуждающей усмешкой, за ним несется «Get Up, Stand Up». Это на сцене в Филадельфии объединились «Блэк Айд Пис» и часть многочисленного семейства Марли. «Вы еще не кончили? Значит, еще не состарились! Значит, вам пока есть что поведать друг другу!» – Лютый делает нарочитый жест рукой, проповедуя викторианский дендизм и пародируя рекламные ролики одновременно.

А летом имение Смерядского захватил Пугачев. Графа повесили во дворе барского дома. Марию в столовой сильничали калмыки, чудом она смогла вырваться, добежала до двери, босиком спрыгнула с крыльца, бросилась к колодцу и рухнула в него, вопя о спасении от своей тягостной, темной и безрадостной бабской доли. Да еще немного – о спасении души. Ее третья попытка оказалась удачной.

А ее пра-пра-в-шестой-степени-правнука, все еще пахнущего морем, зовут Слава. Он – нигилист и мизантроп, но зарабатывает на жизнь ремеслом рок-звезды. Вы точно знаете его песни. Если суммировать их трансляции по всем радиостанциям большой страны, то окажется, что в разных регионах граждане России слушают эти песни каждые тринадцать с половиной секунд.

В последние мгновения половой любви, которые любой режиссер определяет как «экстра-экшн», Слава старается не отбрасывать тени. Он готов влачить жалкое ангельское существование двадцать четыре часа в сутки, лишь бы эти несколько секунд побыть воплощенным дьяволом. Вот он замирает, несколько раз дергается в конвульсии, а его подруга судорожно сжимает бедра и жадно хватает ртом его палец. Теперь в ней будто два мужчины. Большой и маленький… Чуть больше, чем нужно для реализации потенциала личности, чуть меньше, чем ей требуется для адреналиноотвода.

Детей Марии взяла к себе кормилица, вырастила их в крепкой крестьянской семье, воспитав в трудолюбии, чинопочитании и православной вере. С тех пор род их не прекращается, в нем были плотники, рыболовы, учителя, врачи, два генерала, архиерей, прокурор, ученый-этнограф, главный инженер аллюминевого завода и рок-звезда – певец, сонграйтер, фронтмэн группы «Аллигархи». У звезды есть двоюродная сестра Дарья. С неправильным прикусом, вечными брекетами и со смертельной зависимостью от сигарилл «Half Corona». Как большинство сестер, она терпеть не может музыку своего братца.

У подруги рок-звезды выдающиеся зубы. В прямом смысле. Они выставляются с верхней челюсти далеко вперед, будто любопытствуют, что это там за туфли сегодня на хозяйке? Эти верхние резцы значительно крупнее и белее, чем те, что на нижней челюсти. Они делают девицу похожей на белку. Если бы она совершила преступление, то на вопрос следователя об особых приметах все, кто ее знает, в первую очередь говорили бы о зубах. Ее зовут Лера. Но друзья предпочитают называть ее, как я уже предположил, Белка. Это имя даже стало ее сценическим псевдонимом. Она – поп-звезда. Какая разница между рок-звездой и поп-звездой, спросите вы? Ах, если б я знал! Если б я знал, я давно стал бы пятизвездочным отелем!

Да, мне двести десять лет. Но дело совсем не в возрасте. Мне холодно. Может быть, я и есть осколок первого ледника на этой повсеместно теплеющей планете. Мне ужасно зябко и промозгло.

Я никогда не украшу себя парой прекрасных, как мерцающие звезды, сережек. Я никогда не стану коллекционером рыбок. Я никогда не стану ангелом на кухне и дьяволом в постели. Я никогда не буду юным любовником. И ничьим возлюбленным. Никогда.

Я никогда не буду выступать на огромных концертах в пользу голодающих в Африке. Почему все помешались на этой Африке? Тот же концерт, что служит навязчивым фоном к половой любви в апартаментах 15, пуская слюни от восторга, наблюдает нетрезвая компания из апартаментов 12, на третьем этаже во втором подъезде. Четыре человека у огромного плазменного экрана порывисто дышат в свои коктейльные трубки. «Дай-ка мне рогалик», – просит девица с выкрашенными в цвета норвежского флага кучеряшками. Она – хозяйка апартаментов, то есть – ответственная квартиросъемщица. У ее ног развалился сонный лабрадор. Его уши, два огромных опахала, заменяют кондиционер. Еще двое парней – в гостях у «норвежки». Один – худощавый в очках, потомственный интеллектуал, второй – атлет с бритой головой, которого худощавый периодически обзывает «качок». Качок передает девице то, что она просила, не отрываясь от экрана, и тут же орет на всю комнату: «Он позвал Пита Доэрти! Ай старый пидарас! Смотри-смотри, он ему руку целует!» Всеобщая возня и ликование! Девица вонзается своими резаками в мягкий белый хлеб. Такой же мягкий, как волосы пшеничного цвета, уложенные в многоступенчатый венок по всей голове ее подруги, четвертой участницы посиделок. «Кто такой Марк Волан?» – спрашивает эта красотка. «Не Волан, а Болан… Да был такой рок-стар. Уже умер…» – бросает интеллектуал, не отрываясь от экрана. И тут же хватает початую литровую бутылку виски: «Подставляйте! Даешь Ferrari Moreno в каждую африканскую семью!»

К ним в дверь звонят! Они долго препираются, кто пойдет открывать. Хозяйка каждые десять секунд повторяет, что ей – лень, что у нее – месячные и вообще, свободная жилплощадь – ее посильный вклад в сегодняшнее веселье, поэтому – отвяжитесь. Наконец, встает качок и нехотя направляется в прихожую, бросив на ходу длинноногой блондинке:

– Маня, я тебе вчера секс проспорил. Вместо этого иду открывать дверь. Учти и запомни.

Блондинка фыркает прямо в коктейльную трубочку. Лабрадор торопливо слизывает капли виски пополам с яблочным соком с ее лица. Конечно, она нуждается в утешении. Нет тех, кто не нуждается.

Качок, не спрашивая «кто там?», распахивает дверь и мутным взглядом встречает двоих неизвестных артистической наружности.

– Вы кто?

– Потомки тех, кто уже умер, и предки тех, кто еще не родился, – серьезно отвечает девушка в малиновой пилотке, заколкой пришпиленной к редким прямым белесым волосам. Она выглядит таинственно, но не так, как резидент шпионской организации. А так, как девушка, прочитавшая роман о резиденте шпионской организации. Несмотря на зимний вечер, на ней – солнцезащитные очки в зеленой оправе и оранжевые босоножки. Она невысокого роста, но все, что у нее между очками и босоножками, вызывает аппетит и тахикардию. Рядом с ней – высокий крепыш, который, попади они в другую историю, мог бы сойтись с качком в равном спарринге. Не случилось. На гостях надеты футболки с изображением веников, совков и надписью «Мэджик вижн».