Мексиканский для начинающих - Александр Дорофеев Страница 5

– Ну, рванули, – сказал он. – Время бежит. А мне еще надо бы договориться – чучело крокодила взять. Говорят, нельзя. Мол, крокодил под охраной. Да мы-то с тобой знаем – где нельзя, там, значит, можно.

Петя, кажется, сам поразился этой народной мудростью и некоторое время рулил молча.

Маленький и худенький служитель крокодиловой фермы встретил нас с повышенной любовью. Может, по серебристому шлему он принял Петю за генерала местных вооруженных сил. Во всяком случае, обращаясь к Пете, служитель каждый раз ласково заглядывал в глаза и приговаривал: «Ми хенераль, пасале, пор фавор», то есть – «мой генерал, проходите, пожалуйста».

Петя достойно принимал почести. Он дружески похлопывал служителя по загривку и зычно приказывал:

– Ну-ка, ну-ка, вот этого крокодилишку вытащи из угла. Держи, держи его за хвост, а то кадр смажется.

Служителю то и дело приходилось залезать в крокодильи загоны. Он был, надо признать, ловок и отважен, покуда мы ошивались возле молодняка. Думаю, у него имелся тонкий расчет – чтобы Петя именно тут истратил всю свою пленку. Так оно и случилось, когда мы добрались до крокодилов-подростков. Эти уже щелкали зубами с такой силой, что в ушах стоял звон. А хвостами срубали мелкий бамбук. Служитель облегченно вздохнул. Он не предполагал, что у Пети в запасе еще две катушки.

– Давай, давай, амиго, – привычно распорядился Петя, – Вон того зубастенького волоки на свет божий!

– Меня зовут Хуан, – вдруг представился служитель.

– Очень приятно, – сказал Петя, – Валяй, Хуан, тащи зубастенького!

– У меня есть жена, бабушка и семеро детей, – продолжил Хуан, тихо удаляясь от загона.

– Во дает Хуанито! – поразился Петя, – Семеро козлят! Да еще и бабушка. Небось, из крокодильего рациона подкармливает.

– Ми хенераль, – задумчиво молвил Хуан, стоя в тени пальмы, – кто будет кормить моих козлят и мою бабушку, когда меня самого сожрут кокодрилос? Если вы берете это на себя, ми хенераль, я готов постоять за честь мексиканского флага.

Петя не ожидал такого поворота. Он несколько растерялся и как бы поубавился в чине, стащив с головы серебряный шлем.

– Погоди, Хуан! К чему нам подвиги в мирное время?

Но Хуан вдруг заартачился. Он перекинул ногу в крокодилий загон и, слегка балансируя, охрипшим, но героическим голосом произнес:

– Мы, мексиканцы, любим нашу прекрасную и дорогую отчизну. Мы всегда будем бороться за счастье и независимость Мексики!

– Во шпарит! – вытаращил глаза Петя, – Давно такого не слыхал!

– Оно и понятно, – вздохнул я, – у нас патриотизм пошатнулся, а у них в полной силе.

Хуан тем временем гордо оглядывал нас, сидя на загородке, подобно национальному гербу Мексики – орлу со змеей в когтях.

Картина была впечатляющая. Даже крокодилы присмирели в загоне.

– Послушай, Хуанито! – ласково сказал Петя, залезая в карман. – Причем тут независимость Мексики? Ты честно заработал десять песо – слезай потихоньку на нашу сторону.

– Си, ми хенераль! Почему нет? – отозвался Хуан. – Порке но?

Живо пряча зеленоватую бумажку с изображением пышноусого национального героя Эмилиано Сапаты, он приговаривал:

– Пойдемте, пойдемте, друзья. Впереди еще много интересного.

– Нет сомнений, – кивнул Петя, напяливая шлем.

По мере нашего продвижения, крокодилы из забавной мелочи превращались в какие-то невероятные серо-зеленые колоды. Иные лежали с открытыми пастями, в которых уместилась бы дюжина Петиных шлемов.

– Бывают проблемы с питанием, – сказал Хуан, загадочно поглядывая на Петю. Но тот, видно, решил вести себя осторожнее и не задавал лишних вопросов. Так мы и не узнали, каким образом разрешаются эти проблемы.

В одном из последних загонов посреди подсохшего бассейна лежали морда к морде два, с позволения сказать, крокодила. Более всего эти рептилии напоминали подлодку «Атлантис». Если бы на их боках были иллюминаторы, оттуда вполне могли бы выглядывать мы с Петей, да и Хуан впридачу.

– Это наша гордость, – сказал он так, будто вновь зашла речь о любимой отчизне. – Слева – Куатемок. Справа – Эрендира. Они муж и жена.

– Крепкие ребята, – согласился Петя. – Из Куатемока чучело выйдет зашибительское! А из Эрендиры – пальтишко бы пошить для Олюшки!

– Педро, – удивился я, – Какой же размер у твоей жены?

– Спокойно, приятель, – сам увидишь. Да и вообще – в размерах ли дело?

Петя просунул руку сквозь прутья загородки:

– Ты погляди на этих крокодилов! Лежат, как необструганные бревна. А Олюнчик-то мой ни минуты на месте – все по хозяйству, все для дома. Точь в точь Екатерина Великая.

Эта историческая параллель как-то задела меня за живое:

– Почему же Екатерина Великая?

– Может, и не Екатерина, – уклончиво ответил Петя, – но – великая!

Спорить тут, конечно, было глупо и не о чем. Все равно как если бы я начал препираться с Куатемоком относительно его Эрендиры.

– Ми хенераль, – подал голос Хуан, приоткрывая металлическую дверь загона. – Еще десять песо – и вы можете подойти к ним поближе…

– Погоди, погоди, кому я должен десять песо? – растерялся Петя.

– Нет, нет, ми хенераль, – терпеливо втолковывал Хуан, – если вы не хотите подойти поближе к Эрендире, вы никому ничего не должны. Но я заметил, ми хенераль, что она вам понравилась…

– Спору нет! Так значит, я подхожу к ней и даю десять песо? Не мало будет?

– Ах, ми хенераль! – понимающе захихикал Хуан. – Какая хорошая шутка!

– Какие к едрене фене шутки?! – взбеленился вдруг Петя. – У нас тоже патриотизма навалом! Мы державу не посрамим! – И он начал подталкивать меня к двери загона.

Притормаживая, как только мог, цепляясь за прутья ограды, я пытался успокоить Петю:

– Что ты, что ты, Педрюша! Зачем бисер метать перед крокодилами?

– Не в том дело! – ярился Петя. – Он думает – мы побоимся этой хреновой Эрендиры! А мне и на Куатемока – начхать! Плевать я хотел на ихних крокодилов вообще! Пойдем! – И он отважно шагнул в загон, таща и меня за рукав.

Как только мы проникли в их владения, крокодилы, будто магнитные стрелки, разом обернулись к нам, приоткрыв пасти. Куатемок даже слегка подался вперед, отодвинув Эрендиру.

В их движениях обнаружились неожиданная легкость и стремительность. На кривых коротких лапах, приземистые, они напоминали две гоночные машины с низкой посадкой на старте скоростного заезда. До этой милой супружеской пары оставалось метров двадцать. Я отпрянул назад, к дверце, а Петя, еще не остывший от патриотизма, орал, замахиваясь серебристым шлемом:

– Что, хари, скалитесь? Русских не видали? Я вам покажу Кузькину мать! Я вам рыла-то начищу!