Две судьбы. Книга 1. Шантаж - Семен Малков Страница 5

Степан недоуменно повел плечами, грустно предположил:

– А может, Игорек, нам судьбой противопоказано быть женатыми? Конечно, холостую жизнь отягощают проблемы быта. Зато – полная свобода!

– Нет, тебе этого делать нельзя! У тебя дочь растет. И мне кажется, что семейное счастье – в твоих собственных руках. А у меня – совсем другое дело! Вряд ли теперь решусь на новый брак. Да и привести жену некуда.

– Насчет дочери ты прав! – согласился Степан. – Я очень люблю Наденьку и терплю все выходки Лиды исключительно из-за нее. Все эти годы только она спасает наш брак. Думаю, и впредь многое стерплю ради ее счастья.

Он поднялся, тряхнул своей красивой головой, как бы сбрасывая тяжкий груз сомнений, и, ободряюще взглянув на старого друга, заключил:

– Я думаю, Игорек, нам все же нужно оптимистичнее смотреть в будущее. Верить народной поговорке, что «терпение и труд – все перетрут». Главное – не терять надежду, и удача непременно придет! А тебе советую, – пошутил с доброй улыбкой, – встретишь подходящую дамочку с квартирой – не теряйся, женись! Сам знаешь, Бог троицу любит!

– А что? – повеселел и Игорь, вставая. – Почему бы мне не рискнуть еще раз? Смелость – она ведь города берет! Но сейчас пойду делать в моей комнатушке ремонт. Я тетке обещал, что сегодня закончу.

– Сегодня никого не принимаю! – раздраженно заявил Василий Семенович Чайкин секретарше, входя в свой кабинет и располагаясь за большим, солидным столом.

С самого утра он пребывал в дурном расположении духа. Сначала ему испортил настроение «доброжелательный» звонок приятеля, поспешившего сообщить, что он лишен премии за квартал. В довершение Василий Семенович за завтраком поссорился с женой – из-за сущего пустяка: упрекнул, что пересолила омлет. Обычно, зная ее обидчивость, он воздерживался от замечаний, но сегодня нервы подвели. «Теперь снова надуется и дня два не будет разговаривать, гусыня», – мрачно думал Чайкин, мысленно ругая себя за допущенную оплошность. «Уж не везет, то во всем!» – вздохнул он про себя, нехотя приступая к работе.

Просторный, хорошо отделанный и оборудованный кабинет свидетельствовал о видном служебном положении хозяина. На столе – селектор, три телефонных аппарата; в углу – большой телевизор; кожаная мебель сияет новизной; на стене красуется портрет Хрущева.

Небольшого роста, нестарый еще, но уже полноватый и лысый, Василий Семенович не пользовался успехом у женщин; он и женился отнюдь не на красавице. «Ничего, с лица воду не пить, – практично рассуждал в свое время Чайкин, предлагая будущей жене руку и сердце. – Зато цветущая, крепкая и хозяйка что надо!»

С юности влюбчивый, Василий Семенович, увы, обладал столь же пылким темпераментом, сколь и невзрачной внешностью. В последнее время он страдал от недостатка женской ласки. Холодная по натуре супруга держала его на «голодном пайке», а очередной роман на стороне благополучно окончился полгода назад. «Надо что-то предпринимать, быть активнее!» – решил Чайкин, размышляя над этой проблемой. Из задумчивости его вывел неожиданный телефонный звонок.

– Как же, как же, дорогая Лидочка! – просиял он, узнав голос. – Разве можно забыть те дивные вечера в нашем санатории? Как кружились мы с вами в вихре вальса! Жаль только, был там со своим «самоваром», а не то... – намекнул он, многозначительно: разговор его заинтересовал. – Так чем могу быть вам полезен, Лидочка? Очень рад, что вспомнили обо мне.

Лидия Сергеевна звонила со службы, из Управления дошкольного обучения, где занимала скромную должность инспектора. Она прикрыла трубку рукой, чтобы не слышали сотрудники, и, понизив голос, печально призналась:

– Нужда заставила, Василий Семенович. Только вы можете помочь! Неловко отвлекать вас от дел, но у меня нет другого выхода. Долго колебалась, прежде чем к вам обратиться. – И, убедившись, что никто не подслушивает, просяще прошептала в трубку: – Мне срочно нужно с вами увидеться, Василий Семенович! Это не телефонный разговор. Когда сможете – чем раньше, тем лучше! Можно даже сегодня? Конечно, согласна! Записываю...

Обрадованная удачей, Лидия Сергеевна тут же побежала отпрашиваться у начальника. А Чайкин, положив трубку, повеселел. «Правду говорят, что жизнь в полоску! – радовался он, предвкушая удачу. – Вон ведь как дело обернулось! Плохо началось с утра – так, может, к вечеру повезет».

Готовясь принять Лидию Сергеевну, Чайкин тщательно замаскировал лысину жидкой прядью волос, «занятых» у виска, и постарался принять в кресле самую значительную, как ему казалось, позу.

«Не может сорваться. Чувствую – выйдет дело!» – с вожделением думал он, томясь в ожидании, зримо представляя томные глаза, соблазнительную фигуру, полные, стройные ноги... Такой красотки у него еще не было; не женщина – мечта!

– Прошу вас, пожалуйте, дорогая Лидочка! – забыв о «позе», бросился он навстречу входящей Розановой. – Располагайтесь поудобнее! Нам здесь никто не помешает.

Галантно помог снять шубку, повесил в стенной шкаф; тепло, дружески обнял гостью за плечи, усадил в мягкое кресло и, устроился в таком же напротив.

– Ну рассказывайте, что случилось. Будьте со мной откровенны, – попросил он мягко, интимно.

Розанова привычным движением поправила пышную прическу и устремила на Василия Семеновича печальный взор.

– Видите ли, я нахожусь в тяжелом положении. – Голос ее звучал тихо, на глаза навернулись слезы. – Она потупилась. – Мне стыдно это говорить, но вам признаюсь: у меня никчемный муж! Мы едва сводим концы с концами. Терпела бы, если б не дочь! Такая она у меня чудесная, способная девочка! А мы ничего не можем ей дать. – Выдержала паузу, подняла на Чайкина полные надежды красивые глаза. – Вот я и подумала: не помогли бы вы мне устроиться на работу в вашей системе? В престижное детское учреждение. Это же в вашей власти! Вы такой влиятельный человек! – И, видя, что Василий Семенович призадумался, горячо продолжала: – Анкета у меня чистая, опыт есть – не подведу! Век буду вам благодарна! – Бросила на него многозначительный, томный взгляд. – Стань я самостоятельной – избавилась бы от постылого мужа...

– Ну что вы, дорогая Лидочка! Как вы можете сомневаться! – Чайкин ласково взял ее за руки. – Да я в лепешку расшибусь, но все для вас сделаю, что в моих силах! И даже более того, – игриво пообещал он. Подал шубку, проводил до дверей, почтительно поцеловал руку. – До скорого свидания, Лидочка! Позвоните мне в следующий четверг, в это же время.

В крошечной кухоньке, тесной, жаркой, с обшарпанным столиком и грубыми полками – убогой, в общем, – Розанова в небрежно распахнутом простеньком халатике казалась экзотической птицей, с высокой грудью и длинными обнаженными ногами.

– Входи, Мариша! Кто тебе открыл, Степан? – не отрываясь от плиты, где готовился завтрак, обернулась она к соседке.

Марина – ее близкая подруга, с ней хоть душу отведешь, поделишься сокровенным.

– Ох, Мариша, дорогая, нет у меня больше сил жить со своим кретином! Было бы куда – бежала бы без оглядки! – В очередной раз пожаловалась на мужа.