Неполная, но окончательная история классической музыки - Стивен Фрай Страница 5

ГОСТЕВАНИЕ ГУТИЕВ

Итак. Лиры, арфы, флейты, погремки. Сами видите, все на мази. Вот, правда, шумерам приходилось туговато. Начиная с 2370 года до Р.X. их захватывал практически всякий, у кого имелось несколько сот фунтов и умение владеть мечом. Самыми, возможно, достопримечательными захватчиками были гутии, которые — мне нравится так думать, хоть я и не имею ни грана этимологических доказательств, — должны произноситься скорее как «кутни», каковое название, по всему судя, происходит от слова «кутерьма». Гутии представляли собой орду горных варваров. Ну это уж всегда так бывает, верно? «Варварами» кого только не обзывали.

Еще одну «волну вторжения» — с точки зрения шумеров — образовали «аккадские семиты», которые — вероятнее всего, по причине их довольно путаного, плохо продуманного брендинга (ну, то есть, я что хочу сказать: с одной стороны, гутии, а с другой — аккадские семиты; уж я-то знаю, кому отдала бы предпочтение моя фокус-группа!) — решили не искоренять завоеванную шумерскую культуру, но скорее усвоить ее. Гутийско-аккадский период при всей его краткости стал для музыки благотворным. Строились храмы, а, как говорится, где храм, там и трам-пам-пам. В данном случае в моду почти наверняка вошли всякого рода дудки, а также трубы из бычьих рогов, выглядевшие, если судить по изображениям той эпохи, на редкость эффектно и впечатляюще. Особенно с точки зрения быков.

После этого шумеры стали основными участниками представления в жанре «Прийти, увидеть, помереть», поставленного с размахом, который еще очень долгое время оставался непревзойденным. Их покоряли, одолевали, перепокоряли, корячили, побеждали, переперепокоряли, повергали в прах и вновь покоряли многажды — в общем, было на что посмотреть. Мне кажется, я понятно все объяснил. И раз уж я застрял в этом времени, может быть, стоит ненадолго остановиться и вывести на сцену кое-кого из вавилонских царей, и в особенности самого прославленного из них, Хаммурапи.

В голове моей часто и в обстоятельствах самых разных мелькали две мысли — думаю, мне стоит поделиться с вами обеими. Обе относятся к «потусторонности». Понимаете, я нередко думал о том, что если бы такое место и вправду существовало, то прежде всего оно должно было смахивать на автозаправку. Почему — не знаю: просто думал так, и все тут. И представлял себе заметную издали красно-белую вывеску с приятной, пусть и слегка туманной на вид фигуркой-талисманом, немного похожей на фурию, которая ласково манит вас заехать и полюбоваться пластиковым, сильно переоцененным потусторонним интерьером. Я понимаю, что не все, вероятно, представляют себе посмертную жизнь именно так, ну и ладно, доказать мне, что я не прав, вам все равно никогда не удастся, так что можете ПОДАВАТЬ НА МЕНЯ В СУД! А вторая и, что уж тут вилять, куда более важная особенность посмертного существования, неизменно меня поражавшая, состоит в том, что, несмотря на обещанную вечность, я — хоть убейте меня после смерти — не могу понять, как мне удастся найти время, необходимое для того, чтобы обойти всех, с кем мне хочется от души помолоть языком. Что и возвращает меня к Хаммурапи.

Всегда есть совершенно очевидный список людей и вопросов, который окажется у вас на руках в какой угодно потусторонности, — ну, знаете: «А-а, мистер Эйнштейн, вы позволите на минутку отвлечь вас от завтрака? Я просто хотел попросить, чтобы вы еще раз растолковали мне, что это за штука такая: „Е = mc2“. Вы уж простите, но как-то она до меня не доходит. Кстати, не забывайте, кофе тут даровой, так что стесняться нечего». Но помимо людей очевидных есть еще люди не менее интересные, просто вы о них пока ничего не знаете. И по-моему, старина Хаммурапи как раз из их числа.

ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ХАММУРАПИ

Я сказал «старина». Хаммурапи почти наверняка умер молодым еще человеком, но тем не менее время его правления было отмечено огромными скачками вперед, совершавшимися почти во всех областях человеческой деятельности: он упорядочил, что называется, законы, создав то, что почти наверняка было первой организованной правовой системой, и наряду с этим впервые принял крутые меры, направленные против «вождения боевых колесниц в пьяном виде». Не меньших успехов добился он и в сфере здравоохранения. Однако нас прежде всего интересуют его достижения в музыкальном бизнесе. Во времена Хаммурапи музыка воистину и по-настоящему шагнула вперед. С ней произошло много чего хорошего. И нового. В этот «западносемитский», как его нередко именуют, период музыкальные инструменты стали куда более компактными — гораздо меньшими — и почти наверняка куда более легкими. Не приходится сомневаться, что именно тогда была создана модная концепция «самой последней династии», равно как и передовые приемы игры на всякого рода инструментах. Эпоха Хаммурапи ознаменовалась появлением новой лиры, опять-таки более миниатюрной и легкой. Ее прижимали резонатором к телу, а струны перебирали, пользуясь… постойте, как его… медиатором! Черт возьми! Я что хочу сказать — конечно, поначалу он представлял собой всего-навсего огрызок гусиного пера, однако вообразите беседу, когда эту штуковину впервые притащили в храм.

Хаммурапи. А это еще что такое?

Музыкант. Это плектр, ваше предположительное высокородие.

Хаммурапи. Чего?

Музыкант. Плектр, а иначе — медиатор, доброй евфратской работы.

Хаммурапи. И на что он сдался?

Музыкант. Им дергают струны лиры, сир. Благодаря этой штуке пальцы не грубеют и не мозолятся, а это означает, что лирник может играть куда дольше…

Хаммурапи. Ну, не уверен, что мне от этой хреновины будет какая-нибудь польза…

Музыкант. …э-э, а это, в свой черед, означает, что соло на ударных укорачиваются.

Хаммурапи. Закажи для меня сразу тысячу [♫].

На случай, если вы не сочтете роль медиатора в музыке достаточно значительной для того, чтобы оправдать упоминание о Хаммурапи, — не стоит забывать, однако, что кое-кто из рок-звезд того периода вынужден был дергать струны зубами, — отметим, что он, Хаммурапи то есть, помимо всего прочего предрек рождение тимпанов (литавр) и кимвалов. Так что при всяком исполнении гимна «Правь, Британия» говорите себе: вот эта барабанная дробь и звон тарелок, сопровождающие

Праааавь… [дробь]… Британн-ия…

[ДЗЫНЬ]…

Правь, Британия, волнами…

не забывай — за все это ты должен сказать спасибо Хаммурапи и присным его. И сколько, по правде сказать, иронии в том, что партитура «Правь, Британия» обязана своим происхождением маленькому, ныне безлюдному городку, лежащему в 90 километрах от Багдада, в Центральном Ираке.

ШУМЕР-ЕГИПЕТ — 1:0

В Египте между тем дела шли едва ли не вдвое хуже. Если не втрое. Цари семитов-гиксосов, отогнавшие египтян на юг и установившие в дельте Нила собственное правление, были, судя по всему, полной противоположностью более-менее современным им, жившим через один дом вавилонянам. В том, что касается музыки, культуры и искусства вообще, достижения, которыми отмечено время господства гиксосов в этом бесценном регионе, — господства, продолжавшегося примерно с 1650 по 1550 год до Р.Х., — сводятся к следующему: nihilum, οùδéν и