Город из пара - Карлос Руис Сафон Страница 5

Девушка вгляделась в батарею гаргулий, которыми заканчивались карнизы; из пастей вылетали облачка пара, источавшие горький запах бумаги и типографской краски. Чувствуя, как боль снова вспыхивает внутри, заторопилась к главной двери и нажала кнопку звонка. Где-то за чугунной преградой раздался приглушенный звон колокольчика. Обернувшись, девушка заметила, что за несколько мгновений ее следы уже занесло снегом. Порывы ледяного, пронзительного ветра прижимали ее к чугунной двери. Она снова с силой нажала кнопку звонка, еще и еще раз, но ответа не было. Неяркий свет, окружавший ее, казалось, исчезал временами, и около ног стремительно распространялись тени. Сознавая, что время ее на исходе, она отошла от двери, стала вглядываться в широкие окна главного фасада. За одним из закопченных стекол обрисовался какой-то силуэт, неподвижный, словно паук в центре паутины. Девушка не различала лица, лишь абрис женского тела, но поняла, что за ней наблюдают. Она замахала руками, закричала, умоляя помочь. Силуэт оставался неподвижным, пока свет, на фоне которого он выступал, вдруг не погас. Широкое окно потемнело, но девушка ощущала, что глаза, следившие за ней, оставались там, в полутьме, неподвижные, светящиеся в предзакатном свете. Впервые страх заставил ее забыть о холоде и боли. Она в третий раз нажала кнопку звонка, а когда поняла, что ответа по-прежнему не будет, закричала и забарабанила кулаками по двери. Девушка стучала, пока не сбила руки в кровь, молила о помощи, пока не охрипла. Ноги у нее подкосились. Опустившись в подмерзшую лужу, закрыла глаза, вслушиваясь в биение жизни, не прекращающееся внутри. Скоро ее лицо и тело начало заносить снегом.

Вечерняя мгла уже чернильной кляксой расплывалась по небу, когда дверь открылась, и веер света упал на распростертое тело. Двое с переносными газовыми фонарями встали перед ним на колени. Один из мужчин, полный, с оспинами на лице, откинул прядь волос со лба девушки. Та открыла глаза и улыбнулась ему. Мужчины обменялись взглядом, и второй, моложе и ниже ростом, приподнял руку девушки, на которой что-то блеснуло. Кольцо. Молодой хотел сорвать его, но товарищ не позволил.

Вдвоем стали поднимать ее. Старший, более сильный, взял девушку на руки, а другого послал за помощью. Молодой скрепя сердце послушался и исчез в вечерних сумерках. Девушка пристально глядела в лицо полному мужчине, который нес ее, и губами, непослушными от холода, шепотом повторяла одно невнятное слово. Спасибо, спасибо.

Мужчина, слегка прихрамывая, направился к зданию, похожему на гараж, расположенному около входа на фабрику. Оказавшись внутри, девушка услышала другие голоса, почувствовала, как несколько рук подхватили ее и водрузили на деревянный стол, стоявший у огня. Мало-помалу тепло очага растопило ледяные слезы, сверкавшие у нее в волосах и на лице. Две девушки, не старше ее, одетые как прислуга, завернули ее в одеяло и стали растирать ей руки и ноги. Руки, пахнущие специями, поднесли бокал горячего вина к губам. Теплая жидкость бальзамом растеклась по телу.

Лежа на столе, девушка огляделась вокруг и поняла, что находится в кухне. Одна из служанок подложила ей под шею какие-то полотенца, и девушка откинула голову. Распростертая, она могла видеть кухню в обратной перспективе; кастрюли, сковородки и прочие приспособления висели в воздухе вопреки законам тяготения. В таком ракурсе девушка увидела, как она вошла. Бледное, спокойное лицо дамы в белом двигалось от двери, будто она двигалась по потолку. Служанки расступились, а полный мужчина в страхе потупил взгляд и поспешно удалился. Девушка услышала, как стихают шаги и голоса, и поняла, что осталась наедине с дамой в белом. Увидела, как та склонилась над ней, ощутила ее горячее, сладкое дыхание.

– Не бойся, – прошептала дама.

Серые глаза изучали ее в тишине, и мягкая рука прикоснулась к щеке. Девушка подумала, что дама выглядит и держит себя как разбившийся ангел, упавший с небес в паутину забвения. Пыталась найти приют в ее взгляде. Дама улыбнулась ей, с бесконечной нежностью погладила по лицу. Так прошло около получаса почти в полном молчании, пока во дворе не раздались голоса и не вернулись служанки, а с ними молодой мужчина и еще один господин в толстом пальто и с вместительным черным чемоданчиком. Врач встал рядом, проверил пульс. По глазам было ясно, что он нервничает. Пощупал живот, вздохнул. Девушка едва понимала, какие указания доктор дает прислуге, стоявшей вокруг очага. Но, собравшись с духом, обрела голос и спросила, родится ли здоровым ее сын. Доктор, который, судя по выражению его лица, уже махнул рукой на обоих, лишь обменялся взглядом с дамой в белом.

– Давид, – пробормотала девушка. – Его будут звать Давид.

Дама кивнула, поцеловав ее в лоб.

– Теперь ты должна собрать все силы, – прошептала она, крепко сжав девушке руку.

Годы спустя я узнал, что та девушка, всего семнадцати лет, лежала совершенно молча, без единого стона, с открытыми глазами, и слезы струились у нее по щекам, пока доктор разрезал ей живот ланцетом и извлекал на свет божий ребенка, который мог помнить ее только с чужих слов. Я множество раз спрашивал себя, сумею ли когда-нибудь вообразить, как дама в белом поворачивается к ней спиной, берет ребенка на руки и прижимает к груди, обтянутой белым шелком, в то время как девушка тянет руки, умоляет, чтобы ей дали посмотреть на сына. Часто спрашиваю себя, могла ли та девушка слышать, как затихает в отдалении плач ее сына на руках другой женщины, когда ее оставили одну в кухне, распростертую в луже собственной крови, а потом вернулись, чтобы обернуть саваном еще трепещущее тело. Спрашиваю себя, чувствовала ли она, как одна из служанок срывала кольцо с ее левой руки, до крови царапая палец, чтобы украсть дорогую вещь, а тело ее волокли, возвращая в ночь, и двое мужчин, те самые, что пришли ей на помощь, теперь водрузили его на телегу. Много раз я спрашивал себя, дышала ли она, когда лошади остановились и двое мужчин подняли саван и швырнули в поток, несущий отходы сотни фабрик к скоплению хибар и хижин из тростника и картона, покрывающего пляж Багателль.

Я хочу верить, что в последний момент, когда зловонные воды выплюнули ее в море, и саван, колеблемый волнами, развернулся, отдавая ее тело бездонной мгле, она знала, что ребенок, рожденный ею, будет жить и всегда помнить о ней.

Я никогда не знал ее имени.

Та девушка была моей матерью.