Каждые сто лет. Роман с дневником - Анна Матвеева Страница 5

Полтава, май 1894 г.

История рода требует полнейшего посвящения этому предмету, и теперь, благодаря маме, мне вновь есть о чём рассказать.

Во время наполеоновских войн жил в Митаве обеспеченный бюргер по фамилии Пфейфер. У него была дочь Агнесса – высокая и статная, с пышными белокуро-пепельными волосами. Она получила небольшое образование, прочла несколько романов и была соответствующим образом настроена.

Едва ли не сразу после разгрома Наполеона в Митаве остановился на отдых русский пехотный полк, и на квартиру к Пфейферу поставили молодого красивого офицера – Александра Долматова. Дальше всё было действительно как в одном из тех романов, что читала Агнесса: молодые люди полюбили друг друга, но отец девушки и слышать не хотел о браке дочери с каким-то проезжим офицером, да ещё и русским, а не из хорошей немецкой семьи! Тогда Агнесса убежала из дома, навсегда порвав с родителями, и где-то тайно обвенчалась с Александром. Большая часть жизни этой женщины, моей прабабушки, прошла в Риге. Муж её Александр постоянно был в походах, семью навещал редко, а ведь у них родилось семеро детей! Олимпиада, Иван, Ольга, Наталия, Александр (мой дед), Павел и Константин. Во время отсутствия мужа Агнессе выплачивалась только лишь половина его жалованья, и без того невеликого… Александр Долматов-старший умер где-то на чужбине совсем ещё молодым человеком, и Агнессе пришлось узнать бедность и лишения.

Другая женщина на её месте стала бы искать помощи у семьи, возродив отношения, или же впала бы в отчаяние, но наша Агнесса отличалась огромной энергией и силой воли. Она не гнушалась никакою работою, с утра до ночи трудилась, шила, вязала, ухаживала за больными, помогала хозяйкам на больших приёмах и свадьбах. Маленькие девочки Долматовых с шестилетнего возраста вязали на продажу чулки и помогали в хозяйстве.

Конечно, Агнессе было нелегко поднимать одной такую большую семью, и это изменило её характер. Она стала суровой, малоразговорчивой, дети побаивались своей строгой матери.

С большими усилиями Агнесса дала возможность старшему сыну Ивану окончить гимназию. Он был толковым парнем, любил свою семью и поставил себе цель вывести её из бедности. После гимназии Иван поступил мелким служащим на только что построенную частную Риго-Орловскую железную дорогу. У него была практическая жилка и хорошие организаторские способности, так что он быстро стал продвигаться, а когда младшие братья подросли, Иван был уже настолько обеспечен, что помог Александру, Павлу и Константину получить высшее образование. Позднее Иван стал одним из директоров той самой дороги, на которую поступил маленьким служащим.

Мой дед Александр Александрович Долматов, второй сын Агнессы после Ивана, окончил университет в Дерпте по специальности «Классическая филология». Был он, как все сыновья Агнессы, высок и строен, держался очень прямо, черты лица имел крупные, но правильные. В пору его учения брат Иван ещё не достиг вершины своей карьеры, поэтому мой дед подрабатывал уроками, а летом уезжал на кондиции ^[2]. На последнем курсе он нанялся летним репетитором в богатую русскую помещичью семью и встретил там свою будущую жену Юлию Петровну Шаверновскую, недавно поступившую туда же гувернанткой. Получилось, что Александр единственный из всей семьи вышел из круга немецкой родни, связав свою жизнь с обрусевшей полькой.

Шаверновские – родовитая петербуржская семья, обрусение и обнищание которой начались довольно давно. Родители Юлии Петровны умерли совсем молодыми, оставив трёх девочек – Юлию, Лизу, Луизу – и сына Петра. Видимо, у них была тогда всё же рука, потому что сирот удалось хорошо пристроить: девочек – по институтам, Петра – в Морской корпус. Моя бабушка Юлия Петровна окончила Смольный институт с шифром, в числе одной из шести лучших выпускниц! Этот шифр представляет собой золотой вензель в виде инициала императрицы Екатерины II – его носят на белом банте с золотыми полосками.

Выпускницы Смольного часто становятся фрейлинами, но судьба Юлии Петровны сложилась иначе. Она была старшей дочерью, сёстры и брат ещё учились, а из взрослой родни жива была лишь обнищавшая тётка. Нужно было самой о себе заботиться, и Юлия Петровна благодаря шифру устроилась гувернанткой в богатую семью. Лиза и Луиза удачно вышли замуж, брат Пётр стал морским инженером, работал в основном в Кронштадте, а позднее построил называвшийся «новым» Петергофский вокзал.

Встреча моих деда и бабушки была огромным везением и счастьем, они женились по большой любви и сумели сохранить её до самой смерти.

Мама лишь раз обмолвилась, что Юлия Петровна была к ней неласкова, что она росла дурнушкой – нелюбимой, пугливой, неловкой. Бабушка любила и баловала вторую свою дочь, красавицу Нелли. Той всё сходило с рук, и соответственно формировался характер: Нелли выросла смелой, ласковой, вкрадчивой. Третья дочь Вера была ни красива, ни дурна и характер имела какой-то безличный, Юленька относилась к ней по-среднему. А младшую, хворую с детства Сашу, все жалели и баловали, прощая ей даже крупные шалости. Саша была очень шаловлива и вредна, мама в детстве натерпелась от её проказ и никогда не говорила об этой своей сестре, умершей восемнадцати лет, с жалостью или сочувствием…

Александр Александрович после женитьбы преподавал некоторое время латинский и греческий в Псковской гимназии. Там, во Пскове, и родилась в 1848 году моя мама Юлия Александровна Долматова. Через некоторое время дед получил место в училище правоведения в Петербурге, и это было большое продвижение.

В Петербурге для Юлии Петровны настало хорошее время. Муж получил казённую квартиру, имел солидный оклад. Мамина мама любила выезды, наряды, светские развлечения. Воспитанием детей занималась пригретая старая тетушка Граббегорская.

Когда Юленьке исполнилось девять лет, Александр Александрович тяжело заболел. Мама говорит, что у него была нервная горячка от переутомления. Болезнь была долгой, лечению поддавалась плохо. Брат Иван, к тому времени уже разбогатевший, пришёл на помощь, и больного увезли в Швейцарию, в чудесную деревеньку Кларан (Clarens) вблизи Монтрё. Тогда эти города ещё не так подвергались нашествию туристов, как случилось позднее. В Кларане в ту пору даже не было набережной! Иван купил брату дом на берегу Женевского озера с садом, спускавшимся до самого пляжа. Его назвали вилла Эрмитаж – убежище отшельника.