Ведьмин ключ - Глеб Пакулов Страница 5

– Куда-а? – вытаскивая из лыжины вогнутый гвоздь, выкрикнул Женька. – Жить им надоело, что ли?

– Здесь жить надоело. – Гошка сделал ударение на первом слове. – Вполне допускаю, что снимутся и пойдут с этой Голгофы.

– Не болтай. – Харлампий вздёрнул подбородок. – Надоело, понимаешь?

– Ну сам рассуди. – Гошка протянул к нему руки. – Нам зарплату и полевые начисляют аккуратно, а это уже кое-что, а не ихняя повремёнка. Знают они разницу? Знают. Обидно? Факт. Так что, Харлампий, могут запросто и того…

– Что это – «могут и того»? – Начальник приузил глубокие, близко к переносице посаженные глаза. – К чему намёки, недомолвки? Договаривай!

Женька перестал насвистывать и, готовый заржать от Гошкиного ответа, замер над лыжиной.

– Значит, так. – Гошка выдержал паузу. – Пойдёшь на переговоры, прихвати наган. Чуть чего, ты вверх – «бах», как ординарец Петька в «Чапаеве», и быстро, в тишине, пока не очухались, излагай приказы и инструкции.

– Безответственный ты человек! – с надсадом упрекнул Харлампий. – Всё бы тебе «бах»!

Гошка с Женькой захохотали. Сдержанно посмеялся и Сергей. Глядя на них, Харлампий покривил губы и неожиданно улыбнулся.

– Хорошие вы ребята, – сказал, – только трепачи весёлые. Вот стукнет каждому по сорок, как мне, загрустите.

– Поумнеем, – уточнил Женька, вертя в руках лыжину. – Как, братцы, сгодится?

– Шею сломать, – ответил Гошка.

– Ну, мужики. – Женька забеспокоился. – Ну, честно?

– Отличные снегоступы, – поднимая с пола вторую лыжину, похвалил Сергей. – Заказываю себе. Очень хорошо, Женя, очень.

– Ходули бездарные, в мастера! – отрубил Гошка.

Студент выпустил лыжину и ринулся на Гошку. Вскрикивая, они беззлобно завозились на нарах. Харлампий подошел к рации, насупился.

– Довольно дурачиться! – прикрикнул, трогая пальцем стылый глаз индикатора – Развеселились, чертяки, хохочут на весь лагерь.

Растрёпанные, тяжело дыша, парни сидели перед Харлампием, улыбались.

– Послушайте, где вы всякой чепухи нахватались, оболтусы? – участливо спросил Харлампий. – Пы-ы-ыли в вас… А теперь серьёзно. То, что я рацию арестовал, это, сознаю, через край хватил. Вот схожу к рабочим, поговорю, тогда и решим ладом, что предпринять. Вам, Сергей Иванович, тоже не худо бы поприсутствовать как заместителю.

Сергей колыхнул плечом, дескать, надо так надо, и по ступенькам, вырезанным в снегу, затопал вверх из палатки за начальником.

В палатке у канавщиков светлее – снят суконный утеплитель. На верёвке, провисшей над железной печью, сушится одежда, гудит труба, жарко, накурено. Перед открытой дверцей сидит парень в синей майке, курит. От жары у него вспотела голова и черные косички волос прилипли ко лбу. Рядом стоит Васька и с озабоченным видом запаривает густой чай в задымлённой литровой кружке. Николай сидит в углу палатки, читает толстенный роман под заглавием «Море в ладонях»:

– «…и она горячо и пылко прижалась к его мужественной груди, и смех их журчал, как ручейки в скалах, а море шептало: люблю, люблю…»

Васька глядит в кружку – не уплыл бы чифир – и каждое предложение сопровождает одной и той же фразой:

– Во дают чуваки!

– Не встревай, люди слушают, – урезонивает его парень с забинтованными глазами. Парень этот прихватил горную болезнь – слепоту – и не может глядеть на снег.

В противоположном углу палатки идёт весёлая игра в карты. Играют в подкидного. Все так увлечены, что не заметили вошедших. Харлампий поздоровался, направился к игрокам.

– Ну, кому везёт? – спросил он, взглянув на карты. – Кто в дураках?

– А все дураки, товарищ начальник. Присаживайтесь, – пригласил бородатый Хохлов, тасуя только что начатую глянцевую колоду. Хохлов – бригадир. У него черная кудлатая голова цыгана и светлые, удлинённо-диковатые глаза.

– Спасибо, я в азартные игры не люблю, – отказался Харлампий. Он побулькал сапогами в журчащей по полу талой воде, пристыдил: – Что ж вы, товарищи дорогие, и ты, бригадир, для себя постараться не хотите? Окопали бы палатку водоотводной канавкой – и порядок. Мы свою окопали, и теперь терпимо, не такое болото.

Слушая начальника, Хохлов с треском гнул колоду, молчал, насмешливо кривя губы.

– А нам тут не век жить, – просипел от печки Васька-Чифирист. – Вам – другое дело. Если разобраться – специальность заставляет, потому окапывайтесь.

– И оклад большой и хороший, – поддержал парень в синей майке. – А мы нынче здесь, завтра посмотрим.

– Ждёте, чтоб дядя вам окопал? – Харлампий потряс рукой. – В любой обстановке надо устраиваться по-людски. Вон сколько вас, гавриков. Вышли разом – и все дела. А то хлев!

Фуркнули карты из рук Хохлова и веером шлёпнулись на спальный мешок.

– По пустякам вы ругать умеете, – растягивая слова, заговорил он. – Давайте о серьёзном поговорим.

– Давайте, – закуривая, кивнул Харлампий. – Мы для того и пришли.

Хохлов гладил бороду, будто доил её.

– Работать когда-нибудь начнём или нет?

– А как же. – Щуря глаз от дыма папиросы, Харлампий наугад совал сгоревшую спичку в коробок. – На днях и начнём.

Хохлов покрутил головой.

– Сами, поди, в это не верите, а говорить приходится, понятное дело почему. – Он оглядел рабочих, словно искал подтверждения своим словам. – А мы вам так скажем: вызывайте сюда руководство, пускай полюбуются на снег и решают, кого там, раз вы сами не в состоянии. Почему никто из них глаз сюда не кажет, почему так?

– Чудак ты человек. У руководства… – Харлампий ткнул пальцем вверх, – всяких других забот много. Таких отрядов, как наш, в экспедиции десяток. Побывать у всех времени не хватит.

– У нас зато лишнего времени навалом. – Васька снял с печи кружку, поплевал на обожженные пальцы. – Вот и пусть летят. Поделимся.

– Да они нарочно не летят, чтобы мы тут на ихнем же вертолёте не задали! – крикнул перебинтованный.

Рабочие зашумели:

– Сидим, свищем в кулак!

– Нанимали – тыщи сулили, а забросили куда? В Антарктиду!

– И пущай не летят! Пёхом утопаем – и привет!

Хохлов поднял руку, повёл ею, будто смахивая гвалт, сказал в тишину:

– Верно, братва, всё верно. Завезли нас и держат, сами не знают зачем, да еще толком ничего не объясняют.

– Ни газет поинтересоваться, ни радива! – цедя чифир сквозь марлю, выкрикнул с хрипотцой Васька и остро глянул на Сергея. – Сами небось тёпленько устроились. И джазики мурлычат по ночам, и девахи повизгивают. Житуха!

– Погодь ты с девахами, – зло осадил его Харлампий. – Давайте будем рассуждать… Июнь месяц идёт, а лета нету – вот что интересно!