Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ - Ирина Оганова Страница 5

– Да не волнуйтесь вы так! Срок придёт и заберёте внучку в целости и сохранности. Что вы, мужики, такие нервные?!

– Это дочка моя! – с обидой отчеканил Пётр и твёрдой поступью пошёл на выход.

«Ничего себе я выгляжу! Совсем замотался. Может, оттого что небритый?..»

Сердобольная бабулька-уборщица полы намывала, расчувствовалась, посоветовала, куда идти и в какие окна покричать, даже проводить вызвалась:

– Если дитя на кормление принесут, то и покажут ребёночка через окошко. Правда, что там разглядишь?! Так, для спокойствия…

Пётр Алексеевич кричать, звать Светлану не стал – неловко, не пацан. Узнал, когда выписка ожидается, и на работу поспешил. Весь день места себе не находил, Анатолию несколько раз трезвонил, чертыхался, что дома нет, хотел новостью поделиться – отцом стал. Только к вечеру дозвонился.

– Где болтаешься?! Толяяяя! Дочка у меня родилась! Три пятьсот! Может, встретимся? Ну, как это принято, ножки обмоем.

– Что ты кричишь, как сумасшедший! – смеялся Анатолий. – Не ножки, а пяточки! Поздравляю тебя, старик! Дети – это хорошо. А матери скажешь? Дело тонкое, понимаю… Такое событие радостное, и поделиться ни с кем не можешь!

– С тобой же поделился! Мне и хватит.

Накатила тревога, прав друг. Что впереди ждёт? Теперь во лжи жить придётся и изворачиваться по любому поводу. Привыкнет, может? Как-нибудь устроится, не он первый в такой истории оказался. Главное, Лютика от всего уберечь. Это что получается, теперь у него две семьи? Дожил! Надо приспосабливаться, другого выхода нет. Дочку любить будет, а на другое пусть не рассчитывает, никогда из дома не уйдёт. Ему страшно стало от одной мысли, что Летиции больше нет в его жизни – нервы как голые, только подумает.

В коммуналке у Светы никто не удивился, когда кровать детскую привёз и шваброй орудовал. Всё делать умел, матери всегда по хозяйству помогал. Это как женился, всё поменялось. Забыл, как пуговицу пришить и еду разогреть.

– Навыки не потерял! – развеселился, аж присвистывать какую-то въедливую мелодию начал. – Глядишь, и живот поменьше станет от таких физических нагрузок!

В день выписки всю ночь не спал, ворочался, вставал, на кухню топал воды попить. Лютик беспокоилась:

– Что с тобой, Петь? Может, недомогаешь? Хочешь, чаю заварю свежего с малиной?

Утром с работы отпросился, напридумывал историю какую-то – мать в больницу ложится, помочь надо. Ничего более вразумительного не пришло в голову, и опять противен сам себе стал, что маму приплёл, даже три раза суеверно сплюнул.

Первый раз Светлане цветы купил, гвоздики красные – других цветов не было, не лето на дворе. Стоял, нервничал, взад-вперёд ходил, ждал, пока вещи заберут для новорождённой.

– Кто за Спиридоновой пришёл? – выкрикнула медсестра, оглядывая собравшихся.

Пётр Анатольевич растерялся, потом опомнился, подбежал.

– Светлана Васильевна Спиридонова? Да? Я встречаю! – он непонятно зачем протянул гвоздики.

– Это вы Спиридоновой вручите! Мне-то за что? – засмеялась сестра. – Вещи давайте и ожидайте. Скоро выйдут!

Схватила второпях мешок и побежала на второй этаж – большая выписка, зашивалась.

Он не сразу узнал Свету: вполовину меньше стала и уставшая – под глазами синяки, и улыбка вымученная, несчастливая. Рядом медсестра с малышкой на руках. Сразу видно – девочка, одеяло ватное лентами розовыми перевязано, и один уголок личико прикрывает.

– Подойдите поближе! Не бойтесь! – медсестра приоткрыла лицо малышки и заулыбалась Петру Алексеевичу. – Копия! Держите, папаша! Да не прижимайте так сильно! Тихонько!

Света молча наблюдала, как у Петра руки трясутся от радости и страха.

И началась у него новая жизнь. Как белка в колесе вертится: и продуктов купить, и детского питания. Молока своего так и не появилось, Светлана и не старалась – на второй день после выписки грудь туго перевязала и даже то, что было, сцеживать не захотела.

Петя сразу Танечкой дочку звать начал, нравилось ему это имя – Татьяна – звучное. Света равнодушно отнеслась – Таня так Таня, какая разница. Не сильно рада была её появлению, ещё и врождённый сколиоз обнаружили, приличная деформация, и только прогрессировать начнёт, сомнений не было.

– Даже тут всё не по-людски! – злилась Светлана.

И зачем ей ребёнок такой, не выправится уже, может, чуть лучше станет, но полноценной – никогда.

Пётр Алексеевич и хорошего массажиста нашёл, и профессора к Танечке таскал. Обещали, что всё возможное сделают. Скорее обнадёживали, он-то знает, что это такое. И опять себя винил – то ли слишком зрелый, детей плодить, а может, и в наказание. Почти каждый вечер купать приезжал, а если пораньше получалось, то и погуляет гордо с колясочкой во дворе. Такую невероятную теплоту к дочери испытывал, сердце от нежности заходилось. Ещё и бегать на халтуру, деньги нужны, дочка растёт. Лютик решила на курсы английского пойти, так он так за эту идею ухватился, что в обязательном порядке рекомендовал, – и ему лазейка почаще дочку навещать.

При такой круговерти домой поздно заваливался, уставший и разбитый. Давно гостей не звали, даже по выходным, – ссылался, что вызовов много и в разных концах города, не до веселья.

– Ты куда пропал, Петь? Мне в рейс надолго уходить, а мы всё свидеться не можем. Как там у тебя? Справляешься? – Толику хотелось пошутить, что нелегко султаном быть, двух жён тянуть, но не стал, не по делу, и так другу нелегко.

– Вот ты скажи мне, как на духу, стал бы в такое влезать, знай, что так всё обернётся? – допытывался Анатолий.

– Честно? Я от Танечки отказаться не могу. Очень привык, не мыслю, что нет её. Знаешь, какая она славная! И меня узнаёт. Вот прихожу, подойду к кроватке, она смотрит на меня сначала серьёзно, а потом как улыбнётся и ножками бьёт от радости. Так быстро растёт, не представляешь! Если день не бываю, то просто не живу. Что я тебе рассказываю! У тебя таких двое выросли.

– Я в рейсах всё время был. И по-человечески у меня… Семья! Это у тебя на разрыв мозга ситуация, оттого так остро всё и воспринимаешь. Со Светланой-то как?

– Да никак! Чужие, и она холодная. У нас и близости-то нет. Она не просит, ну и я как-то спокойно. А с Летицией у нас всегда с этим вопросом непросто было. Любить – любим, а дальше сложно. Как-то в своё время на самотёк всё пустили и отдалились друг от друга. Может, поэтому и со Светой так получилось, что не хватало чего-то. А начинать поздно, не знаю, с какой стороны подступиться. Ей и не надо этого. Так что скоро стану я девственником в свои сорок с лишним. Вроде и не возраст?! Ты как думаешь?

Толик усмехнулся.

– У меня таких проблем нет! Я без этого не могу! И моя в этом вопросе покладистая, и на судне постоянная есть. Мужик без этого дела не мужик! Так что пересмотри своё отношение. И самому надо быть поактивней, как старый дед разнылся, слушать противно.