Остаемся зимовать - Шейн Джонс Страница 5
Остаемся зимовать - Шейн Джонс читать онлайн бесплатно
Я хотела, чтобы моя дочь вернулась. Я хотела, чтобы моему мужу ничего не грозило. Поэтому, когда я увидела Колдора Клеменса, ростом в семь футов весом под триста фунтов, который стоял у двери моего дома, и по его щекам катились слезы, я схватила Колдора Клеменса за запястье, втянула в дом и сказала, что вся вина лежит исключительно на Феврале. И только война поможет нам.
Это Колдор Клеменс, сказала я.
Рад с вами познакомиться, сказал мой муж.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Я хочу, чтобы моя дочь вернулась.
Сегодня я пошел в город с Колдором Клеменсом. В холодном воздухе пахло яблоками. Я увидел сидевшего на почтовом ящике лиса. С утиными перышками в пасти. Все спрашивали о войне против Февраля. Мы не успевали отвечать на вопросы. Люди окружили нас в десять рядов.
Давай, сказал Клеменс и опустился на колени. Чувствуя себя по-дурацки, я взобрался ему на плечи, а когда выпрямился — вознесся высоко над толпой.
Я сказал горожанам, что война с Февралем необходима, как воздух, которым мы дышим. Если мы откажемся воевать, холод и серость накроют нас навсегда, будто бескрайнее одеяло из скал. Я предложил им вспомнить, каково это, держаться за руки с Маем. Я предложил им вспомнить, как звучат речки, бегущие под окнами спален, как плещется вода по августовским камням, как поют птицы в зелени веток, как собаки воют на равнине. Я предложил им закрыть глаза, забыть о снеге, тающем на лицах, и вспомнить, что они видели и чувствовали, когда просыпались поутру и солнечные лучи падали на их постели, на их голые ноги.
Клеменс поднял руки и сжал мне ребра. С необычайным изяществом снял меня с плеч и поставил на землю.
Великая речь, Тад. Действительно, действительно, действительно классная.
Клеменс хлопнул меня по плечу. Остался синяк, формой напоминающий головку деревянной колотушки.
Тад на мгновение замолчал. Запах мяты, как дымок, поднимается с его кожи. Потом он пробормотал несколько фраз, поднимающих настроение. ЖИЗНЬ ХОРОША. ЛЮДИ СМЕЮТСЯ С ИЮНЕМ. ФЕВРАЛЬ — НИЧТО, ПОТОМУ ЧТО ФЕВРАЛЬ — ДЕРЬМО. Вторую часть фразы он не сказал, ее произнес я. Запах исчез. Тад указал на небо. Он велел мне высматривать ноги девочки в дыре. Он сказал, что, возможно, это ноги Бьянки. Я не видел ничего, кроме облаков, душащих маленькие звезды. Мы наблюдали несколько минут, пока он не сказал, что во второй дыре мужчина и женщина. Но я по-прежнему ничего не видел. Тад сказал, что мужчина и женщина дерутся, бросают друг в друга бумажные комки. Я продолжал смотреть. Какое-то безумие — думать о дырах в небе. Но возможно, я разглядел две смутные фигуры в той одной дыре. Кто знает? Я напился сидра и водки с ликером.
Сегодня мы поднимаемся на вершину холма, неся с собой шесты, изменяющие погоду. Некоторые длиной в пятьдесят футов, и для того чтобы поднять их, нужны человек десять. Идея — разогнать облака, которые закрывают солнце. Древний тактический прием Петра, которым ему не довелось воспользоваться.
Заканчивается все неудачно. После того как мы поднимаем шесты, ледяная буря смораживает их верхушки воедино. Их сдувает вниз по склону к городу. Один погодный шест пробивает окно магазина.
К ночи мы все чувствуем грусть, это и есть Февраль. До моих ноздрей долетает запах мяты, который идет от Селах и Таддеуса.
Не всякая тактика эффективна против Февраля, говорит Таддеус. Настрой у всех остается позитивный.
После великой речи Таддеуса число ополченцев удваивается. Теперь с нами кузнецы, и скульпторы, и фермеры, и маленький человечек, и лавочники, и большинство тех, у кого Февраль похитил детей. Они не могут разжать кулаки, в которые превратились их сердца.
Идите домой и разожгите большой костер, говорит нам Таддеус. Грейтесь, пока не почувствуете, что пот пропитал всю одежду.
Февраль изничтожил множество наших конечностей. Больные мужчины лежат в постелях, грустные и бесполезные. Кто остался, бодрствуют, разрабатывают планы новой военной стратегии. Мы по очереди ходим, мнем бумагу, отвергаем всякую идею, слетающую с наших холодных губ. Селах разносит чай. В каждой чашке плавают два скрещенных листка мяты. В отсутствие идеи мы задаемся вопросом, следует ли нам продолжать нашу дневную атаку, притворяясь, будто стоит теплая погода. Некоторые мужчины одеты в длинные штаны и свитера. Они вскидывают руки и выходят за дверь. Селах стоит в дверном проеме, пытаясь разглядеть горы, спрятанные облаками. Она роняет свою чашку. Потом говорит, что мне надо на это посмотреть. Я подхожу, она указывает на свои ноги и поднимает палец, направляя его на крыши города. Горячий чай прожег тропу в снегу от нашей парадной двери вниз к городу.
Они находят тело Бьянки
на берегу реки. Двое ополченцев вытаскивают ее из воды, вытягивают руки вдоль боков, кладут головой на камень. Смотрят. Она расписана синими чернилами, случайными буквами, которые они не могут сложить в слова. Когда они говорят Таддеусу, запах мятных листьев становится таким сильным, что окрашивает окна города зеленым и облака выглядят, как мох.
Таддеус пытается расшифровать слова в надежде получить полное предложение. Посылает гонца к Профессору.
Профессору удается разобрать только одно слово: СОВЫ.
Я хочу, чтобы ты знал, я присоединяюсь к войне против Февраля, говорит Профессор.
Хорошо, отвечает Таддеус, застегивая пуговицы пальто.
Через несколько дней тебе надо провести собрание. Есть нечто такое, что ты должен увидеть, говорит Профессор. Это прием против Февраля. Думаю, он может сработать.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments