Куклу зовут Рейзл - Владимир Матлин Страница 49

Чего по-настоящему опасался Джефф, так это звонка из хилеля. Да, они знают, что он еврей, но это ещё не всё — ведь и Сэм еврей. В конце концов, человек не выбирает, кем родиться. А вот работа в хилеле — это уже другое дело… Он представлял себе, как Лубан звонит и попадет на Рамила: «Передайте, что звонил раввин Лубан и просил срочно зайти в хилель». Имелся единственный способ предупредить такой звонок — самому зайти к раввину.

На этот раз Джефф застал полный порядок, первый этаж светился чистотой и новой краской. Лубан был искренне рад его приходу:

— Ты как раз вовремя. Экспонат (ты знаешь, о чём я говорю) прибывает на будущей неделе, и мы хотим установить здесь круглосуточные дежурства. От тех людей можно всего ожидать… По графику твоя очередь дежурить приходится на… — раввин открыл толстую тетрадь и стал листать страницы.

Дня через три в комнате Джеффа и Рамила была назначена очередная встреча. Джефф читал учебник и поглядывал на часы: все должны были собраться к восьми. Без пяти восемь появилась Фариза. Джефф отложил книгу, они сели рядом на кровать и заговорили о предстоящих экзаменах. В десять минут девятого позвонил Рамил, сказал, что планы изменились, он очень занят, вернётся поздно, а встреча отменяется, и он уже всем об этом сказал, кроме Фаризы.

Джефф был несколько смущён и растерян. Вообще-то, ему надо было готовиться к завтрашней контрольной, но сидеть наедине с Фаризой было куда приятней. И они продолжали сидеть на кровати, поджав ноги, и говорить, говорить. Как вдруг посреди фразы Фариза внимательно посмотрела на него, засмеялась, легким толчком повалила на спину, легла на него и поцеловала в губы долгим поцелуем…

…Когда Рамил вернулся домой, свет в комнате был погашен и Джефф лежал на кровати с закрытыми глазами. Рамил быстро разделся, лёг и вскоре захрапел. А Джефф не спал, хотя чувствовал себя измождённым. Но физическую усталость перекрывало острое чувство восторга. То, что он испытал сегодня вечером, потрясло его. Нет, он не был девственником, но в какое сравнение могли идти робкие, неуклюжие опыты с одноклассницами с тем захватывающим дух взрывом страсти и наслаждения, который подарила ему Фариза… Ни в каких самых смелых фантазиях он не мог придумать такое… Она владела им как виртуоз своим инструментом, она делала с ним, что хотела… нет, что он хотел — почему-то она знала это лучше. В своих затеях она была неистощима, и каким-то образом у него на всё хватало сил… Длилось это три с половиной часа, в половине двенадцатого позвонил Рамил и сказал, что идет домой. Она наскоро оделась, поцеловала его на прощание и выскользнула за дверь. А Джефф погасил свет, лёг в кровать, закрыл глаза и притворился спящим.

Дежурство в хилеле пришлось на ночное время. Устроители выставки под кодовым названием «Маршрут 202» (или просто «202») опасались разгрома выставочного зала, поэтому и было установлено круглосуточное дежурство. В прошлом выходки против хилеля уже случались: год назад камнем с улицы разбили окно, а два года назад кто-то написал на стене здания: «Смерть евреям!». Кем были эти таинственные «кто-то», догадаться не составляло труда хотя бы по хорошо знакомому стилю лозунга. «Смерть евреям!» напоминало «Смерть Израилю!», «Смерть Америке!», «Смерть Бушу!»… Среди кого нужно искать в кампусе автора этих лишённых изобретательности призывов, было всем понятно, но администрация университета явно не желала доводить дело до большого скандала. В обоих случаях злоумышленниками были объявлены «какие-то экстремисты» и всё было «заметено под ковер», как говорят американцы.

Обязанности дежурного оказались предельно просты: «Если что заметишь, тут же вызывай охрану». Так что вполне можно было почитать учебник — приближался очередной экзамен… Вот только время дежурства досталось Джеффу неприятное: с полуночи до восьми утра.

Он сидел в вестибюле рядом с главным входом, за столом с телефонами, сигнал тревоги был укреплён в красном ящичке на стене. Отсюда ему был виден вход в выставочный зал. Дверь в зал была заперта, и ключа от этой двери у Джеффа не было. Он знал, что «202» уже находится там. Выходящие в сад окна зала были тщательно зашторены, и в обязанности Джеффу вменялось время от времени обходить здание вокруг и удостоверяться, что в окна никто не влез.

Первые два часа прошли сравнительно легко: Джефф погулял по коридору, тщетно попытался заглянуть в дверную щель (очень хотелось хоть издали поглядеть на остатки автобуса), потом обошёл здание хилеля и снова сел на своё место в коридоре первого этажа. Раскрыв принесённый с собой учебник, Джефф погрузился в чтение. Видимо, он не был так уж увлечён статистическими расчётами, потому что через некоторое время ему стало казаться, что со второго этажа слышны какие-то звуки или, точнее, шорохи. Джефф замер с книжкой в руке, прислушался. Что за чёрт, какие-то звуки, не похожие на шум отопления или водопровода. Скорее, похоже на шаги… У Джеффа бешено заколотилось сердце, вспотел лоб. Что делать? Вызвать охранников? Ну а если это просто ночные шорохи, как бывает в любом здании: скрипят половицы, сохнут обои после ремонта, оседают двери?.. Ведь засмеют! Нет, надо проверить самому.

Он вспомнил, что совсем рядом, на первом этаже, есть комнатка, где переодеваются бейсболисты хилеля. (Его приглашали играть за их команду, но он отказался.) Если помещение открыто и если повезёт… Он потихоньку прокрался по коридору. Комната не была заперта, и там он увидел то, что искал: тяжёлую бейсбольную биту. Джефф привычно обхватил пальцами рукоятку (вообще-то он любил выступать в роли питчера, то есть подающего мяч, но и бэттером был неплохим) и так же беззвучно пошёл по лестнице на второй этаж. Там было темно, Джефф знал, где находится выключатель, но предпочёл не зажигать свет. В коридоре второго этажа он внимательно пригляделся и увидел светлую полоску под одной из дверей. Он подкрался к двери — это был кабинет раввина Лубана. Но Лубан давно ушёл, что всё это значит? Джефф положил биту на плечо, толкнул ногой дверь и решительно шагнул в кабинет. И был встречен громким женским смехом. В дальнем углу кабинета за конторкой сидела Лея.

— Прости, прости, — старалась она унять смех, — ты так грозно выглядишь!

— А что ты здесь делаешь среди ночи? — спросил он строго, пряча смущение.

— Видишь? — она кивнула на груду книг, книжонок, брошюр, газетных вырезок, разбросанных по столам, стульям, даже по полу. — Проспект выставки составляю. Через неделю открытие, а проспект не готов. Вот и сижу ночью.

В прошлый раз она показалась ему хмурой, неприветливой. А сейчас говорила охотно, и уж такого заливистого смеха он никак не ожидал. Джефф стоял в дверях, высокий, с тяжёлой битой на плече, и не знал, что делать.

— Ну я пойду, не буду тебе мешать, — сказал он неуверенно.

— Подожди, давай немного поговорим, а то я совсем тут обалдела.

Он поставил биту в угол и, осторожно ступая между книгами и вырезками, приблизился к её конторке. Некоторое время они молчали.

— Как ты думаешь, они уже знают про выставку? — она кивнула в сторону тёмного окна.

Джефф понимал, кого она имеет в виду.

— Насчет «них» конкретно не знаю. Во всяком случае, в кампусе никаких разговоров на этот счёт я не слышал.