Австралия - Terra Incognita. Когда звери еще были людьми - Соломон Шульман Страница 49

Если бы за углом меня поджидал говорящий кенгуру, то я бы, вероятно, удивился меньше, чем этому пожелтевшему от времени плакату, прибитому к дереву, — «Ура!!! Севастополь взят!!!» Старомодная вязь букв напоминала что-то музейное. Мне пришлось перечитать его несколько раз, чтобы сообразить, откуда здесь, на краю земли, Севастополь и кем он взят?!. И лишь пошевелив мозгами, я понял, что речь идет о Крымской войне позапрошлого века…

— Это русский порт, — сказал кто-то позади меня. — Мы его взяли в 1855 году, разбив их флот…

— Мы — это кто? — спросил я, поворачиваясь.

— Англичане… — удивился мужик моему вопросу.

— А-а-а, — сказал я. — А я-то уж подумал, что австралийцы…

Незнакомец рассмеялся.

— Да нет, мы с русскими никогда не воевали…

И тут, видимо, что-то закралось в его сознание.

— А ты, случаем, не русский?… — спросил он.

— Русский… — признался я.

Мужик хлопнул меня по плечу:

— Тогда извини, приятель…

Кенни в своем подземелье

— Не за что, — сказал я, — какие могут быть обиды… это же двести лет назад…

— Верно, — согласился он. — Ты, я вижу, новенький…

— Неделю как прибыл…

— Тогда пошли, выпьем по стаканчику для знакомства, — предложил он, — я угощаю.

Так, случайно, я познакомился с Кенни — хозяином одного из самых необычных, я бы сказал, музеев мира, рекламу которого я только что прочитал. Нет смысла повторять, что он, как и все мужчины этого города, был в шортах и бронзовый от загара. Но в отличие от других — с кривым боксерским носом и лицом фермера.

Кенни предложил выпить у него в музее. Мы спускаемся по ступенькам в глубокое подземелье. У входа стоит старинное стоматологическое кресло, а над ним висят огромные рога быка с приклеенными по бокам ушами. Если сесть в кресло и вставить между ушами быка свою голову, становишься «рогоносцем». Рядом шуточная надпись «Ирландский слуховой аппарат!» и нарисована смеющаяся рожица.

Мы идем дальше. Как и в подземелье у Амиго, здесь тоже сотни метров штолен, штреков, коридоров, лабиринтов, залов, углублений, огромные подземные помещения… Но тут они выше и шире, для прохода в полный рост, с тысячами метров заполненных всяким хламом полок, стендов, стеллажей и причудливой вязью паутины, освещенной тусклым светом засиженных мухами электрических лампочек.

Старая полуистлевшая газета с фотографией только что родившейся королевы Англии на руках у родителей.

Аршинные заголовки газет: «Русские объявили войну Японии»…

Афиша кино с автографом Чарли Чаплина…

Чей-то заспиртованный в банке отрубленный указательный палец…

Стоящие на полках тысячи пустых пивных бутылок разных стран, размеров, цветов и конфигураций…

Кандалы, в которых приплыли первые белые австралийцы…

Застеленная грязным одеялом железная койка, на которой спал Счастливчик Джек, нашедший первый опал в этом городе…

Фото похорон Теодора Рузвельта, сделанное его женой…

Обгоревший бумеранг вождя племени Авабакала, которым он уложил первого белого колонизатора в 1788 году…

Пивная кружка Чарльза Дарвина…

Стены обклеены деньгами всех времен, стран и народов…

Челюсть Ромми Гарднера, сломанная ему в драке…

На стене большая выцветшая фотография веселого приплясывающего старика со сдвинутым на лоб кепи и с бутылкой виски в руке, а под ней надпись: «Продается полная Британская энциклопедия в хорошем состоянии… Продается за ненадобностью, так как моя еб… ная жена и так знает все на свете…»

— Кто это? — спрашиваю я у Кенни, указывая на пляшущего старичка.

— Это Ромми Гарднер, — смеется тот. — Если бы он перестал пить, то все пивные в округе разорились бы…

Мы сидим под землей, в кабинете у Кенни или в спальне — трудно понять, так как тут и рабочий стол, и кровать, и бутылки с выпивкой на полках, и развешенные по стенам веселые картинки, — и пьем домашнее вино.

— Мои предки приехали в Австралию из Германии в 1854 году, — рассказывает Кенни. — Но сам я о Германии знаю лишь — «фольксваген» и «мерседес-бенц»… Я родился здесь, в Австралии, шестьдесят лет назад, на заднем сиденье джипа… так что на родильной койке я никогда не лежал… Родители были фермерами, а потом начали варить немецкое пиво. А я любил приключения… Когда мне исполнилось тридцать, я сказал жене: «Давай поедем путешествовать по Австралии на пару лет, посмотрим ее, а по дороге будем зарабатывать на жизнь». Она согласилась. Мы купили джип с прицепом и поехали. Проехали всего пятьсот миль и попали в Лайтнинг-Ридж. Здесь нам понравилось, и мы решили сделать остановку. Вот она и продолжается уже тридцать лет…

— Остановились, чтобы копать опалы?

— Нет, просто понравился образ жизни этого городка. Сразу же перезнакомились со всеми… В те времена, когда кто-то устраивал вечеринку, весь городок приходил на нее… Ну и опалы, конечно, тоже начали копать, но особой удачи не было. Самые большие наши находки были на тридцать и на десять тысяч долларов. Для пятнадцати лет работы — не густо…

— А как у тебя родилась мысль создать этот музей?

— Не у меня. Его начал собирать еще Ромми Гарднер. Веселый был мужик, заводной… Жил он милях в пятидесяти отсюда. Я как-то проезжал там и услышал о его музее. Зашел посмотреть. Оказалось, что Ромми уже три года как умер. Все осталось его жене. А она женщина немолодая, ей не под силу, так что музей пропадал… Мне он так понравился, что возникла мысль: а не купить ли его? Сторговались за 1300 долларов. Я нанял двадцать семь грузовиков с прицепами и перевез весь музей сюда. Это был самый длинный автопоезд, который когда-либо приходил в Лайтнинг-Ридж, — смеется Кенни. — Весь город высыпал посмотреть. Так начинался этот музей. Тогда он был, конечно, поменьше. Это было пятнадцать лет назад. С того времени я многое докупил, многое люди подарили.