Богиня маленьких побед - Янник Гранек Страница 49

– Моя жена отказывается посещать курсы английского.

– У меня на это нет времени.

– Если бы ты не отказалась от прислуги, его у тебя было бы достаточно.

Я ничего не ответила. Мне пришлось распрощаться со служанкой, заподозрив ее в краже. Хотя если быть откровенной до конца, для меня была недопустима сама мысль о том, чтобы кто-то был у меня в услужении и выполнял приказания. Но я стеснялась сказать об этом гостям, понимая, что они воспримут это как проявление пролетарских инстинктов.

– Вы ни минуты не сидите на месте. Без конца меняете квартиры, съезжая с одной и перебираясь в другую.

– Курту хочется жить ближе к Институту. Теперь от нас до вокзала всего пара шагов. Эту квартиру Курт выбрал по той простой причине, что ее окна выходят на две стороны и ее можно хорошо проветривать.

– Я, кажется, понял! Послушайте, Гёдель, даже я и то сейчас замерз. Закройте окна!

Муж неохотно встал.

– Как вы проводите свои дни?

– Занимаюсь уборкой, хожу в кино, готовлю Курту блюда, к которым он даже не притрагивается. Вяжу, а затем отдаю свое рукоделие в Общество Красного Креста.

– Вносите свой вклад в борьбу с врагом.

– Незначительный. Я стараюсь занять руки, чтобы меньше думать.

Паули, в свою очередь, тоже принялся скатывать хлебный шарик. Гостям стало скучно.

– Не переживайте, эта проклятая война близится к концу. В сентябре войска союзников вошли в Германию. Теперь это вопрос самое большее нескольких месяцев.

– Нам только и остается, что ждать. Может, нам тоже что-нибудь связать, мой дорогой Гёдель?

– Я предпочитаю заниматься своим делом, герр Эйнштейн.

Наш венский гость улыбнулся: у него в голове, как и у меня, родился образ логика, сражающегося с вязальными спицами.

– Отказываться от двух таких умов, как вы, только потому, что у вас немецкие паспорта, – сущий идиотизм!

– Как это? Они что, подозревают герра Эйнштейна в шпионаже в пользу нацистов?

– Моя дорогая миссис Гёдель, Министерство обороны считает меня социалистом, а то и коммунистом, что в их глазах представляет собой что-то вроде заразной болезни. Проявляя небывалое великодушие, они разрешили мне произвести баллистические расчеты для военно-морского флота – на пару с моим старым другом Гамовым.

Муж в ужасе закатил глаза.

– Вам следовало бы поменьше об этом говорить, герр Эйнштейн. За нами наверняка следят.

– Ну и что? Пусть следят! Я продал на аукционе первоначальную рукопись специальной теории относительности. И принес им шесть миллионов долларов! Гитлер ненавидит меня больше собственной матери. Я лично написал Рузвельту и сообщил о настоятельной необходимости проведения исследований в ядерной сфере. А теперь они взялись меня подозревать? Какая ирония!

– Говорите тише!

– А что они мне сделают, Гёдель?

– Вас могут похитить вражеские агенты.

Альберт хлопнул себя ладонями по бедрам с таким видом, будто услышал удачную шутку.

– Вам бы шпионские романы писать! Следить за мной? Если у меня когда-либо возникнут проблемы с простатой, то первым, кто о них узнает, будет Гувер ^[71]! Они страшно боятся, что я публично выступлю против использования этой поганой бомбы! И от того, что Рузвельта избрали на второй срок, мне не легче.

– Ничто не говорит о том, что человек в ближайшей перспективе овладеет ядерными технологиями.

– Мой дорогой Гёдель, ваша наивность напоминает мне восхитительный солнечный лучик. Поверьте мне, атомная бомба уже готова! В последнее время в Институте вам не было несколько одиноко? Военные поставили под ружье всех величайших ученых. Оппенгеймера в коридорах не видно уже давно, фон Нейман ^[72] неуловим, как сквозняк. Не нужно быть прорицателем, чтобы догадаться, чем они занимаются! Ничто так не способствует развитию технологий, как маленькая добрая война.

– Но ведь военное превосходство – залог мира.

– Я не разделяю вашего оптимизма, Паули. Концепция устрашения сама по себе противоречит духу милитаризма. Те, кто любит шагать шеренгами под музыку, не внушают мне доверия. Головной мозг Бог даровал им по ошибке, с них вполне хватило бы и спинного. А вы хотите обмануть их надежды и отнять новую игрушку? Это то же самое, что положить под елку рождественский подарок и не позволять его оттуда забрать!

– Но ведь вы сами инициировали эти исследования!

– Для меня это был акт жестокого внутреннего насилия! Я убежденный пацифист. Страшные свидетельства, поступающие из Европы, заставили меня задуматься. Если бы у Гитлера была эта бомба, никто на всем свете не помешал бы ему ею воспользоваться.

Паули кончиком ножа ковырял хлебный шарик, приобретший серый цвет.

– Этот безумец вынудил спасаться бегством всех ученых, которые хоть чего-то стоят. Преследуя «еврейскую» науку, он сам подпилил гнилой сук, на котором сидит.

– Герр Эйнштейн, вы нагнали страху на мою жену. Скоро все эти ужасы останутся позади.

Альберт вытер рот, похлопал себя по животу и бросил салфетку на стол.

– За все время существования современной цивилизации нас никогда еще не ждало более мрачное будущее. Будут и другие конфликты, ведь война – не что иное, как раковая опухоль на теле человечества.

Гости умолкли. У меня на глаза навернулись слезы. «Война близится к концу» – это было единственное, что я услышала из их разговора. Когда она закончится, я смогу вернуться домой. Паули поставил перед Альбертом маленькую фигурку из хлебного мякиша. Вокруг головы он закрепил крохотный восковый диск, который соскреб со скатерти: святой Эйнштейн, покровитель пессимистов. Тот, кто послужил ему моделью, ответил улыбкой.

– Прошу прощения, дорогая Адель, я слишком быстро перешел на галоп. Что у вас на десерт?

– Торт «Захер».

– Браво! Примите мои поздравления! Вы позволите мне раскурить трубку? Благодаря этой старой подруге мысли становятся нежнее и приятнее.