Держитесь, девушки! (сборник) - Надежда Веселовская Страница 49

Между тем бомж в тулупе стал спускаться по лестнице. Ну да, ночевать-то ему еще рано. Кстати, сегодня он был не в тулупе, а во вполне приличной зимней куртке с коричневым мехом, оттеняющим его карие глаза и смугловатую кожу. Мы теперь были вроде как заговорщики, по делу Нюты, поэтому я не могла с ним не поздороваться. А уж он улыбался мне до ушей – скорей всего потому, что бизнесмены дали ему на выпивку и желанный проект вскоре будет реализован.

– Я так и думал, Мальвина, что вы тут стоите. Рад вас видеть.

– Взаимно, – машинально сказала я. – Кстати, если вам нужно «на четвертинку», то я тоже могла бы дать. Вы бы только сказали! Ведь Нюта моя подруга.

Тут он засмеялся, опять так же, как в первый раз, когда я его увидела: словно мы по меньшей мере на равных, а не то по жизни он встанет еще повыше меня по карьерной и социальной лестнице. И ему со своей высоты интересно за мной наблюдать. Потом он вытащил из кармана новой куртки смятую пятисотрублевую купюру:

– Калым за нашу невесту! Пойдемте вместе пропьем. Во всяком случае, я настаиваю, чтобы вы взяли у меня эту бумажку, раз уж вам не понравилось, что мне ее дали.

– Мне-то она зачем?

– Не знаю, на что-нибудь пригодится. А просил я, кстати, потому, что это придало моему вмешательству достоверность. Дескать, я не только устраивал чувиху, но и свою выгоду поимел. Ведь по-другому эти люди не понимают.

– Вот оно что! Но раз уж так, спрячьте свои комиссионные, – и вслед за этим я почему-то спросила: – Скажите, как вас зовут?

– Если официально, Леонид Сергеевич. А для бомжа сойдет просто Леня.

– Но ведь вы не бомж… то есть вы какой-то странный бомж…

Он пожал плечами:

– Вы тоже странная девушка: хотели поселить у себя больную подругу. Где еще найдешь в наше время подобную самоотверженность?

– Но ведь у нее безвыходное положение!

– А вы приняли его близко к сердцу…

С таким разговором мы шли по лестницам, я даже забыла, что мне-то нужно спуститься всего на один этаж. А вот уже шестой, пятый… Ну ничего, подумала я, провожу Леонида Сергеевича до выхода. Но на четвертом этаже вдруг приоткрылась дверь Кабановых, и на площадку выглянула баба Тося:

– Мальвинка, ты? Поди-ка сюда!

Я двинулась к двери, а Леонид Сергеевич, отступив на шаг в глубину лестничной клетки, остановился. Значит, будет меня здесь ждать, но зачем? Для того, чтобы я прошла с ним еще несколько лестничных маршей?

– А это кто? – не снижая голоса, спросила баба Тося. Она всегда была откровенной до упора и считала, что другие тоже не должны ничего скрывать. Я слегка замялась.

– Это… один мой знакомый по подъезду…

– Он не слесарь случаем, твой знакомый?

– Нет, он не слесарь.

– Ну почему же, – раздался у меня за спиной голос Леонида Сергеевича. – Если надо что починить, считайте, я слесарь.

– Иди сюда, – бесцеремонно взяла его за руку баба Тося и втянула в квартиру. Мне ничего другого не оставалось, как войти вслед за ними.

– Тише, – бросила нам на ходу бабка, направляясь в свою комнату. – Валька спит.

Она поманила нас за собой. Леонид Сергеевич нагнулся было к своим ботинкам, но потом передумал. Я увидела, что ему стало не по себе: наверное, носки не первой свежести. Ну, от бомжа иного и ждать нельзя.

Что до меня, я была в домашних тапочках, так как работу на сегодня уже закончила и не собиралась выходить из подъезда.

– Ну, где вы там? – негромко окликнула баба Тося.

Мы прошли в ее комнату, имеющую, по правде сказать, не очень презентабельный вид. На кое-как застеленной кровати валялась старушечья одежда: вязаная кофта, платок, шерстяные носки. Небольшой столик-тумбочка был заставлен большими и малыми шкатулками, коробочками. Одну из них баба Тося раскрыла и вынула новый блестящий замок с ключом. Потом полезла в подвесной шкафчик, где, оказывается, лежали инструменты.

– Вот, слесарь, давай-ка врежь мне замок. Вот в эту дверь. Сама пробовала, не могу.

– А зачем, баба Тося? – не удержалась я.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – отрезала в ответ бабка.

Вот это да! Чтобы баба Тося отказалась рассказать о чем-нибудь из своей жизни – да это надо слону родиться без хобота. Или зайцу без ушей, с круглыми глазами и не умеющему прыгать.

– Передайте мне пилочку, Мальвина, – сказал Леонид Сергеевич и стал делать на стене отметки, куда врезать замок. Потом сам полез в подвесной шкафчик и выбрал там еще какие-то инструменты.

– А ты, девка, чем в потолок глядеть, мне пока помоги…

– Давайте, – согласилась я. – Что нужно делать?

– Вот я сейчас кровать приберу, а ты новую простынь застели. Вот еще наволочку поменять. А одеяло в новый пододеяльник.

Баба Тося положила мне на руки стопку чистого белья, а сама стала собирать с кровати свои шмотки. Чего она вздумала менять постель при посторонних, да еще так уверенно, словно это необходимо сделать именно сейчас? Уж не мутится ли ее ум от старости?

Я стелила новое белье, Леонид Сергеевич все еще возился с замком, баба Тося перекладывала вещи. И тут в коридоре раздался телефонный звонок. Я заметила, что бабка легонько вздрогнула. Потом она рывком поднялась, от чего ей пришлось схватиться за стену, и торопливо зашаркала тапками в коридор.

– Але? Это ты, Расул? Дома она, дома, только спать легла. Нет, не пьяная, ночью книжки читала… Ну да, да… Это я по старости перепутала – не книжки, а эти, как их…

– Модные журналы, – негромко подсказал Леонид Сергеевич.

– Модные журналы, – с облегчением подхватила баба Тося. – Картинки разглядывала, где какая мода. Так ты, Расул, приезжай. Пока будешь ехать, она подымется. Я разбужу… Ну вот и хорошо, ждем…

Когда бабка кончила разговор, трубка ходила в ее руке ходуном, не желая попадать на рычаг. Пришлось мне подойти, положить ее как надо. Сама баба Тося тоже тряслась мелкой дрожью, словно ее бил озноб.

– А вы здоровы, баб Тось?

– Здорова. Ты вот что, милка… – Она посмотрела мне в глаза очень прямо и серьезно, так что я поняла: ни ум у ней не мутится, ни температуры нет, а все это связано с предстоящим визитом Расула. У бабки какой-то неизвестный мне план. Вчера я передала ей мнение Иларии Павловны, насчет того, что ей самой следует поговорить с отцом Валькиного ребенка. Но для чего, простите, перестилать собственную постель?..

– Ты вот чего… – повторила баба Тося. – Коли хочешь помочь, растолкай сейчас Вальку и уведи к себе. Пока я тут управлюсь…

– Но ведь к Вальке сейчас придет Расул!

– Твое дело увести… – в упор смотрела на меня бабка.

– Конечно, я уведу, – согласилась я, тоже вдруг начиная дрожать. – А вы-то как тут одна? Справитесь со своим делом? Давайте я уведу Вальку, а сама вернусь!