Дендрофобия - Наталья Горская Страница 49

Многие креативные соотечественники могут презрительно хмыкнуть: «Сами виноваты – надо быть предприимчивей, занялись бы каким-нибудь бизнесом». Но у нас весь двадцатый век над населением для того и бились, чтобы получить абсолютно безынициативного и исполнительного работника, который не будет тратить время на обдумывание приказов сверху. Никто ж из советских идеологов и мысли не допускал, что строительство коммунизма в СССР накроется медным тазом. Вот и выдрессировали народ ходить строем, чтобы строем и загнать в «светлое будущее». А в бизнес и предпринимательство не ходят строем.

После таких «великих реформ в промышленности», после закрытия всех предприятий в округе через пару лет в тюрьме сидит уже половина тех, кто на этих предприятиях работал. Что-то где-то украли, попались, получили срок. Воруют неумело – не профессионалы же, – на суде что-то вяло и беспомощно бормочут:

– Наш директор эти комбикорма посреди бела дня машинами вывозил, и ничего. А я только полмешка взял на самое необходимое… А начальник МТС два трактора куда-то дел, и ему ничего! Мы же только одно колесо взяли, ну, и две покрышки в придачу, чтобы хоть как-то перезимовать…

Да кто там их будет слушать? Никому это не интересно: каждый сам за себя. Судья сидит, подперев щеку рукой, и превозмогает желание рявкнуть:

– Да ты научись сначала, сявка безмозглая, вот ТАК воровать: машинами, тракторами, вагонами, поездами! Тогда тебе никто слова не скажет. А то перечислением этой мелочёвки с полмешка турнепса и коробки шурупов только в сон вгоняете, сволочи!

Не хочешь сидеть – не попадайся. Не умеешь воровать – учись. Он и научится. В тюрьме. Это, в самом деле, такой институт, где многому научат. Сколько туда попало после неудачных проб в роли бизнесмена на наш русский манер: тому не заплатил, там «не подмазал», с налогами напутал, документы какие-то неправильно оформил, партнёры «кинули», дорогу кому-то перешёл. Ещё каких-то 10–15 лет тому назад в России не было такой профессии – бизнесмен. Ей негде было учиться, азы предпринимательства осваивали, что называется, «на ходу».

Безработица – это страшно. Нищета – тоже очень страшно. Нищета людей, которые работают – это вообще война против своего народа. И эта нищета тоже иногда приводит людей в тюрьму. Милая старушка, у которой закончилась пенсия, очень захотела кушать. Пошла в магазин, украла булку, бабушку схватили, отправили в СИЗО. У старушки был такой, как сейчас говорят, комплекс, как совесть: она не умела врать. Поэтому на суде так честно и сказала: «Я не ела два дня. Да, я украла эти булки». За «чистосердечное признание и сотрудничество со следствием» ей дали условно, но она до этого три месяца в камере просидела. Тоже познакомилась с зоной на старости лет.

Жить в городе, где не осталось работы, где население беднеет день ото дня – ужасно. Каждый день там какой-то шухер-махер, кого-то режут, кого-то вяжут, с наступлением сумерек – «гоп-стоп» на каждом углу. Люди людей трясут, убивают, грабят, хотя и брать-то особенно нечего. Человек вынужден или бежать оттуда, или деградировать вместе со всеми. Его пугают по телевизору войной из Сектора Газа и не понимают, что своё население оккупировано и затерроризировано криминальными войнами. Повсюду мелкие хищения, поголовное пьянство, всеобщее озверение. На почве того же пьянства совершается масса всевозможных нарушений – драки, поножовщина, какие-то совершенно бессмысленные кражи, на которые человек в трезвом состоянии никогда не пошёл бы! Сколько каждый год народу попадает в тюрьму по причине этих бессмысленных поступков – даже статистики такой нигде нет. Потерял работу, ушёл в запой, подрался, забрался в какую-то кладовку, зачем-то взял там сточенную, изъеденную ржавчиной тормозную колодку, на улице разбил ею первое попавшееся окно. За окном оказались люди, кому-то колодкой по голове попало, кого-то осколками стекла травмировало – сколько сейчас такого дуроломства, которое в конце концов заканчивается отправкой на зону? Любой деревенский участковый, любой провинциальный следователь знает сотни таких историй. Спрашивать совершившего преступление бесполезно: «Зачем ты туда полез? Зачем ты это дерьмо украл? Зачем тебе вот этот истёртый кусок чугуна?! Зачем в окно им запустил?.. Зачем ты вообще живёшь?!». Сам не знает. Так получилось. Вся жизнь проходит под этим исполненным мудрости девизом «так получилось». И этих случаев так много, что совсем отказываешься понимать, почему у нас все делают вид, что вроде как ничего страшного не происходит. Молодёжь до тридцати лет получает опыт тюремного заключения, и это становится чуть ли не массовым явлением! Молодёжи нужен пример достойного поведения, но взрослые… сами «гнут пальцы веером», изображая из себя блатных, крутых, деловых и ещё, бог знает, каких идиотов.

Когда сейчас кого-то называют блатным – совершенно не понятно, что это означает. Потому что словно бы все блатными стали или метят в блатные. В России всё меньше и меньше остаётся людей, которые не заражены блатными манерами, замашками зоны, даже если они там никогда не были. Очень трудно проследить, когда начался этот психоз. Известно, что знаменитый исследователь литературы и культуры Древней Руси (в частности, такого памятника, как «Слово о полку Игореве»), академик Лихачёв Дмитрий Сергеевич, был узником жутких Соловецких лагерей, куда попал ещё в конце 20-ых годов двадцатого века. Так же известно, что он, в силу склада ума и интереса к русскому языку, заучил и запомнил в лагерях несколько «уркаганских» песен. Тюремный фольклор ему был интересен как составляющая часть языка. Но к нему самому не прилип блат. Он не понёс этот блат в жизнь и по жизни, когда освободился из заключения. Он так и остался самим собой, верным своей культуре, своей науке. Тюрьма не сломила его, не подмяла под себя. Или, например, популярный поэт и фронтовик Михаил Танич, который шесть лет провёл на лесоповале в районе Соликамска только за одно высказывание о низком качестве советских радиоприемников по сравнению с немецкими. У него есть целый цикл песен о зоне, в 90-ые годы он организовал группу «Лесоповал», но это было остроумно, талантливо, не пошло. И опять же, его все знали не как урку, а как культурнейшего и образованнейшего человека, интересного собеседника. А Георгий Жжёнов, а Сергей Королёв, которые тоже прошли все ужасы заключения, но не заразились криминальными нравами, не стали их разносчиками? Может быть, мы потому теперь и говорим о них: великий артист, великий учёный, великий поэт, что они достойно прошли очень тяжёлые испытания и остались сами собой? Почему же сейчас стало так модно казаться блатным? Даже не быть, а именно казаться, как имитация красной икры кажется икрой, но ею не является.

Всё не так просто, начиная с самого определения, кого считать преступником. Со всех сторон слышны фразы типа: «В Кремле мафия засела!», «Шоу-бизнес в руках бандюг!», «Ворьё мирового пошиба распродаёт Россию по кускам!». В какой-то момент начинает казаться, что у нас кругом – одни преступники. В милиции, в медицине, в бизнесе. Появляется какая-то апатия, чувство бессилия: а какой смысл бороться с преступностью, если она теперь всюду, и успех на её стороне? Если удача и везение решительно отвернулись как раз от честных граждан, поэтому для достижения чего-либо надо не на них равняться, а на тех, кто сумел через закон перешагнуть, смог его где-то подмять под себя и даже перекроить. А эти «честные» – просто неудачники и лицемеры, которые и хотели бы украсть, да кишка тонка: «Им смелости не хватило! Они умеют только на работу ходить и в кассе зарплату получать, а не дела проворачивать». И дело даже не в том, что население страны не может поголовно «дела проворачивать», а кто-то должен и хлеб растить, и улицы мести – это любой экономист знает и понимает. Но в умах закрепилось мнение, что честность – это всего-навсего слабость. А сильный человек способен преступить какие-то нормы и запреты. Преступить, то есть стать преступником.