Скорпионья сага. Cкорпион cамки - Игорь Белисов Страница 49

Его нашли в гараже, за рулем остывшей машины. Утром. А из дому он ушел накануне, в ночь. Зажигание было включено. Аккумулятор сел. Бензин – на нуле. Окоченелое тело – сплошь в ярко-розовых пятнах. По заключению судебно-медицинской экспертизы, все свидетельствовало об отравлении выхлопными газами.

Когда мама показала мне эту бумажку, в ее глазах, кроме скорби, остро мелькнуло что-то еще, пострашней.

Да, они поругались. Ничего особенного, как обычно. Пьяный муж, истерзанные нервы жены. Он порывался «пойти погулять», а она его не пускала, потому что «куда в таком состоянии, к тому же на улице – ночь». В нем взыграл дух противоречия. Стал буянить. Полез драться. В конце концов, отшвырнул жену и хлопнул дверью. Ушел. Мама вдогонку не побежала, я ее понимаю, такое бывает, иной раз захлестнет, прямо думаешь: «Чтоб ты, скотина, сдох!» Он шатко доплелся до гаража. Открыл в воротах врезную дверцу, которая тут же за ним и прикрылась от ветра. Плюхнулся на сидение. Вставил ключ и завел мотор. Подняться уже не смог. Уснул незаметно. Много ли пьяному нужно.

Словом, несчастный случай. Нелепый. Закономерный.

И все же, в моих мыслях занозой сидел вопрос.

Когда поминки закончились, я не смогла его не задать:

– Мама, ты подливала ему «Релаксам»?

В ее глазах опять мелькнуло то самое, пострашней. Она тут же глаза отвела. Этого было достаточно. Но мама снова на меня посмотрела и тихо произнесла:

– Ты правильно догадалась. Наверное, дозу переборщила.

На обратном пути я обдумывала случившееся. Рядом дрых ничего не подозревающий Сладкий. На поминках он с удовольствием назюзюкался с незнакомыми мужиками, виденными в первый и последний раз в жизни. Судя по физиономии, чувствовал он себя прекрасно. А вот меня неотступно мутило и крутило живот. Я была за рулем, ни капли не выпила, и мутило меня оттого, что «Реласкам» поставляла для отчима именно я.

Мы никогда больше с мамой это не обсуждали. Зачем? По умолчанию установилось табу. Тема закрыта. Лишь одно для меня осталось неясным: то была случайная передозировка? – или мама сознательно отравила осточертевшего мужа?

В конце весны мама позвонила мне на мобильник.

– Доченька, как ты там поживаешь?

– Нормально… – Я ответила машинально, но почему-то сразу подумала, что, вероятно, все не так хорошо, как мне кажется.

– У нас тоже все – слава Богу. Живем… Сестричка, вот, шлет огромный привет. Только стесняется… Устроилась на работу вроде твоей. Называется, менеджер по продажам. Ходит теперь со значком «Спроси меня как?»…

Я кашлянула. Не стала маму разочаровывать. Хотя, конечно, обидно. Недалекая женщина искренне полагает, будто дебилка с ярким значком может считаться того же полета, что и специалист с высшим образованием и долгой карьерой.

– Слушай, доченька. В нашем городе никакой перспективы. И я подумала… Ты ведь в столице, знаешь, что там и как… Сестричка хочет к тебе приехать, попробовать свои силы…

– Мама, а где она будет жить?

– У тебя. Для начала…

Повисла пауза. Эта пауза висела давно, все минувшие годы моей жизни в столице, но только сейчас до меня дошло, что провинциальный синдром имеет все шансы никогда не закончиться. Хорошо хоть, мама не знала об отдельной квартире, которая досталась мне в память о личной драме. А то по душевной своей простоте могла б и уверенней замахнуться. С нее станется. С ее материнской любовью. И еще я припомнила, как сама приглашала маму пожить, когда некому было сидеть с Малышом. В то далекое время она не смогла. Опять же, из-за сестрицы. Я не злопамятна. Просто, реалистична.

– Извини, мама – нет.

Мы еще с ней о чем-то поговорили, но как-то фальшиво, только бы разговор закруглить. В душе сгустился мутный осадок. Чужие дети никому не нужны.

Но вот что странно: для чего маме понадобилось остаться одной?

А однажды зазвонил городской телефон. В трубке молчали. Уже было лето. Внезапно подумалось: неужели сестрица? Все более раздражаясь, я несколько раз повторила «Але!»

– Привет… – наконец, прозвучал неприятный мужской голос.

– Кто это?

– Не узнаешь?

– Извините, нет.

– А тебя сразу узнал. Столько лет, а голос все тот же.

– Разве мы с вами знакомы?

– Когда-то мы были на «ты». Такое не забывается… Ладно, напомню. Тебе о чем-нибудь говорит имя Макс?

Меня как ужалило. Жар – и сразу кинуло в холод. Призрак из прошлого. Только этого мне не хватало.

– Как вы… ты… Откуда у тебя телефонный номер?!

– Следователь поделился. Кстати, шлет тебе горячий привет.

Я вдруг вспомнила, как в последнее время, по всякому конфликтному поводу, муж повадился повторять: «Прошлое всегда с нами». Они что, все против меня сговорились?

– Что тебе… вам от меня нужно?

– Встретиться.

Я представила чужого мне человека, разукрашенного блатными наколками, с печатью черного опыта на лице, с колючим взглядом законченного уголовника.

– Мне очень жаль, но я не знаю никакого Макса. И не знаю никакого следователя. Вы ошиблись.

– Не может быть… – Он проговорил точные цифры моего телефона.

– Да, все верно. Но по этому номеру живет совершенно другой человек.

Нажала рычаг, положила трубку, сердце бешено колотилось. Секунды тянулись, складывались в минуты, в десятки минут. Он не пытался перезвонить. По крайней мере, в ближайшее время. А дальше – кто знает.

С того звонка в груди прописалась тревога.

Тем летом вообще была тревожная атмосфера.

На работе начались пертурбации. Кого-то повысили. Многих уволили. По офисным коридорам ползали слухи один неприятней другого. Наметилась тенденция к сокращению штата и ужесточению плана продаж.

Рынок насытился, конкуренция приняла форму удушья. Мы знали, что наш главный соперник «Зюйд лаборэтриз» давно продвигает свою продукцию исключительно на «откатах». Руководство «Нордфармы», в свою очередь, раскошелиться не жалело. Продолжало пудрить мозги старыми сказками о «высокоэтичной компании». Но долго ли можно протянуть на одной «довериловке»? Ключевые заказчики стали циничными, развращенными. У их кабинетов представители фирм едва ли не толкались локтями. Бизнес превращался в давление. Давление нарастало.

Все чаще слышались разговоры о «глобализации». Такое модное, универсальное слово. Кого ни спросишь, что это для нас означает, никто толком не мог объяснить. Потому что сами не знали. Только делали умный вид.

Меня не оставляло предчувствие неизбежности перемен. И похоже, не в лучшую сторону. Когда я накладывала перед зеркалом макияж, в глазах читалось усталое беспокойство. Хотя, ничего страшного, вроде, не происходило. Вообще, выглядела я как-то не очень. Ярко, но без огня. Возможно, напрасно к себе придиралась. Только как же не придираться? – здесь разрыхлилось, там отекло, тут нависло, подернулось сеточкой, прорезалось линиями, собралось в резкие складки.