Пойди поставь сторожа - Харпер Ли Страница 49
Пойди поставь сторожа - Харпер Ли читать онлайн бесплатно
– Что делать? По крайней мере, носа не совать на заседания этого вонючего совета граждан! Близко не подходить к этим подонкам! И плевать мне сто раз, что рядом с тобой сидит Аттикус. Да пусть бы хоть сам король английский сидел справа, а лично Господь слева! Я жду, что ты поведешь себя по-мужски!
Она задохнулась негодованием.
– Ты… Ты был на войне, черт возьми, там страшно, я понимаю, но ты прошел ее, ты же ее прошел! И вернулся домой, чтобы здесь бояться всю жизнь – бояться Мейкомба! Мейкомба, штат Алабама! О господи!..
Они стояли у дверей конторы.
Генри схватил ее за плечи:
– Джин-Луиза, да постой же ты спокойно хоть секунду! Пожалуйста! Послушай меня! Знаю, я не Бог весть что, но все же задумайся на минуту… Прошу тебя. Это мой город, моя жизнь, как ты не понимаешь? Черт бы все побрал, пусть я – белая шваль, но я белая шваль округа Мейкомб. Да, я трус, я – ничтожество, меня убить мало, но это мой дом. Чего ты добиваешься? Чтобы я трубным гласом оповестил весь белый свет: я Генри Клинтон, а вы все дерьмо собачье? Мне здесь жить, Джин-Луиза. Когда ты это уразумеешь наконец?
– Пока что я уразумела, что ты – бессовестный лицемер.
– Я все пытаюсь тебе объяснить, что роскошества, доступные тебе, мне не по карману. Ты вправе вести себя как вздумается, а я совсем не все могу себе позволить. Как я буду полезен городу, если он ополчится против меня? Может, мне все бросить – а ты ведь не станешь отрицать, что кое-какие знания у меня имеются и я в Мейкомбе совсем не лишний? Согласна? Мою работу кто попало не сделает. Неужели так вот все бросить, выкинуть на свалку, вернуться домой и продавать муку людям, которым мог бы пригодиться мой талант? Ты считаешь – дело того стоит?
– Генри, как ты уживаешься с самим собой?
– Легко. Иногда достаточно просто не афишировать свои взгляды, только и всего.
– Хэнк, мы с тобой на разных полюсах. Я мало что знаю, но одно знаю точно. Я с тобой не уживусь. Я не могу жить с лицемером.
Приятного тембра мужской голос у нее за спиной произнес:
– Не понимаю, почему. У лицемеров такое же право жить в этом мире, как и у всех прочих.
Джин-Луиза обернулась и встретилась взглядом с отцом: шляпа сдвинута на затылок, брови вздернуты, на губах улыбка.
– Хэнк, – сказал Аттикус, – а сходи-ка ты полюбуйся розами на площади? Найдешь верные слова для Эстеллы – она подарит тебе цветочек. Кажется, сегодня верные слова нашел я один.
Он дотронулся до лацкана со свежим алым бутоном в петлице. Джин-Луиза взглянула через площадь и увидела черную против солнца фигуру – Эстелла усердно рыхлила землю под кустами.
Протянутая Джин-Луизе рука повисла в воздухе, и Генри, уронив ее, ушел без возражений. Джин-Луиза посмотрела ему вслед.
– Ты все это знал про него?
– Разумеется.
Аттикус относился к Генри как к сыну, перенес на него всю любовь, что раньше предназначалась Джиму. Джин-Луиза внезапно осознала, что они стоят на том самом месте, где Джим умер. Аттикус заметил, как она вздрогнула.
– Не прошло, вижу?
– Не прошло.
– Пора бы уж пережить и избыть. Схоронили – и дальше пошли: надо жить.
– Не хочу про это говорить. Да и вообще мне надоело здесь торчать.
– Ну, пойдем в контору.
Отцовская контора всегда была для нее прибежищем и тихой пристанью. Джин-Луизе было там тепло и уютно, а горести, если и не улетучивались вовсе, по крайней мере, становились переносимы. Интересно, думала она, на столе те же самые выдержки из свода законов, папки и всякая канцелярская утварь, что и во времена, когда она, запыхавшись, влетала в кабинет в страстных мечтах о ванильном рожке и просила пять центов. Она и сейчас видела, как Аттикус разворачивался в своем вертящемся кресле и вытягивал ноги. Потом засовывал руку в самую глубину кармана, извлекал горсть мелочи и отбирал совсем особую монетку. Его детям всегда и всюду был вольный вход.
И сейчас Аттикус медленно уселся и развернулся к ней. Она заметила, как по его лицу скользнула и исчезла болезненная гримаса.
– Так ты все знал про Хэнка?
Знал.
– Я не понимаю мужчин.
– Ну-у, моя милая, мужья, которые обсчитывают жен, выдавая им деньги на хозяйство, и не подумают обсчитывать лавочника. Людям свойственно хранить свою порядочность в потайном ящике секретера. В каких-то делах они могут быть безупречно честны, в других – сами себя дурачат. Так что будь помягче с Хэнком: он делает большие успехи. Джек сказал мне, ты чем-то расстроена. В чем дело?
– Джек сказал тебе…
– Ну да. Звонил недавно. И среди прочего сказал, что ты вот-вот выйдешь на тропу войны, если еще не вышла. Судя по тому, что я слышал, – это произошло.
Ах вот как, значит. Кажется, пора бы привыкнуть, что близкие покидают ее один за другим. Доктор Финч был последней надеждой – теперь не стало и ее. Ну и черт бы с ними со всеми. Ладно. Она скажет Аттикусу, в чем дело. Скажет и уедет отсюда. Убеждать и доказывать ничего не будет – проверено опытом, что это бесполезно. Он всегда ее переспорит: она ни разу в жизни не выиграла у него ни единого спора. Больше можно и не пробовать.
– Да, сэр, я расстроена. И могу сказать, чем именно. Этим вашим советом граждан. Я считаю, это отвратительно, и заявляю об этом прямо.
Аттикус откинулся на спинку кресла.
– Джин-Луиза, – сказал он. – Ты ничего не читала, кроме нью-йоркских газет. Я не сомневаюсь, ты повсюду видишь только дикие угрозы и взрывы. У нас тут не Северная Алабама и не Теннесси. Мейкомбский совет состоит из наших граждан и ими же управляется. Наверняка ты лично знаешь там всех.
– Ну как же! Всех – начиная с этой твари Уиллоби.
– У каждого, кто пришел туда, могли быть свои причины. Причем разные.
Не припомню иной войны, что затевалась по такому множеству причин… Кто это сказал?
– Ну да, но сошлись все ради одного.
– Могу сказать, что туда привело меня. Федеральное правительство и Ассоциация. Скажи мне, Джин-Луиза, что ты почувствовала, узнав о решении Верховного суда?
Детский вопрос. На это она ответит.
– Я была в ярости.
Это правда. Она слышала, что оно готовится, знала, каким оно будет, считала, что оно не станет для нее потрясением, но когда купила на углу и развернула газету, пришлось зайти в первый попавшийся бар и выпить чистого бурбона.
– Почему?
– Вот, подумала я, опять нам говорят, что надлежит делать и как быть.
Аттикус усмехнулся:
– Это была непосредственная реакция. А что ты подумала, пораскинув мозгами?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments