Уролога.net - Оганес Диланян Страница 49

— Сдачи не надо. Заверни просто в прозрачный целлофан, — попросил Диланян.

Продавец опешил повторно. Он вытолкнул Диланяна на улицу, подтянулся к его уху и прошептал:

— Ты приходи завтра, возьми любой букет бесплатно.

— А ты зачем меня вытолкал? — удивился Диланян.

— Удачу не спугнуть. Удача там, внутри, может подслушать! Тс-с! — приложил палец к губам продавец.

Через десять минут роскошный букет был готов. Еще через пять минут Диланян оказался во дворе своего безумного, безумного детства… Нахлынули воспоминания.

Вот будка починщика обуви Павлика. У него в паспорте, Диланян сам видел, написано не «Павел Георгиевич», а «Павлик Жораевич». Обычная, характерная история: паспортистка была соседкой Павлика, и, когда тому пришло время получить паспорт, сказала, что сама все сделает в лучшем виде, и попросила лишь две фотографии. А наутро сказала специальному человеку, владеющему каллиграфическим письмом, напиши, мол, для моего соседа лучшей тушью и самыми красивыми буквами! Сама подобрала бланк паспорта с «голд» номером и серией и задумалась. Так, в графе «Фамилия» пишем «Овакимян», так написано на медной табличке на двери квартиры. Графа «Имя». Ну, Павлик и Павлик. А в графе «Отчество»? Вот темнота деревенская, каллиграфическая! Так сын дяди Жоры же! Жораевич, стало быть!

Вот и стал Павел Георгиевич Павликом Жораевичем… Да что там, собственного отца Диланяна очень долгое время звали Эдиком Володяевичем! Пока паспорт не поменял и заодно свидетельство о рождении Диланяна, исправив «Эдикович» на «Эдуардович»…

— На, возьми, дорогой… — протянул Диланян таксисту пятитысячную купюру. — А язву свою все-таки вылечи. Не дело это — лопнет, оперировать придется… Или рак какой-нибудь вырастет…

— Спасибо тебе, братское сердце. — Таксист побоялся обидеть князя отказом, прозорливо взглянул на него и сказал именно те слова, которые Диланян так хотел услышать. — Поздравь бабушку, видать, славная женщина она… Дай ей бог много лет жизни и крепчайшего здоровья. Счастливо тебе!

Диланян остался один. Решение сразу подняться домой и открыть дверь казалось теперь не совсем правильным, нельзя так тревожить сердце старого человека. Он решил позвонить.

— Алло? Бабуль, доброе утро! С днем рождения тебя! Здоровья тебе, счастья, долгих лет жизни! — улыбнулся он в трубку. — Ты там уже проснулась? Что? Кофе пьешь? Ну, ставь для меня чашечку, я сейчас приду.

Последнее предложение, как порыв явственной мечты, часто звучало в разговорах внука из Москвы с бабушкой в Ереване, и поэтому не удивило бабушку.

— А скажи… Чего бы ты сейчас больше всего хотела? — Диланян уже поднимался по ступенькам. — Послушай, ты только не волнуйся, ладно? Ты знаешь, я прилетел и сейчас стою у двери. Я хотел войти без предупреждения, но не хочу тебя волновать! Обещай, что не будешь волноваться и давление не подскочит, ладно? Нет, ну правда. Честно, ставь кофе. — Волнение придало голосу Диланяна хрипотцу, ключ сам прыгнул в руку. — Ну, ей-богу, не вру. — Ключ привычно повернулся в замке. — Слышишь? Это я дверь открываю.

Дверь отворилась…

— Здравствуй, бабуль… С днем рождения тебя!