Слепые по Брейгелю - Вера Колочкова Страница 49

— А чего обо мне сплетничают, Лен?

— Ну, как это? Тебя же муж бросил. Только одним этим уже привлекаешь внимание. Надо очень осторожной сейчас быть, Маш, иначе прилипнет грязь, потом не отмоешься.

— А… Ну, на здоровье, пусть прилипает. Ты извини, Лен, мне работать надо. Спасибо тебе, конечно.

— Да за что спасибо-то?

— Как за что? За внимание! Сама же говоришь, что я внимание привлекаю.

— Да ну тебя… — махнула рукой Лена, отходя от ее стола и косясь на начальницу. Не поймав ее взгляд, протянула в сторону Тани: — Ну как с ней разговаривать, я не знаю… Будто подменили человека! Ей как лучше хочешь, а она… Что творится с людьми, иногда просто диву даешься!

Прежде чем уйти в рабочий процесс, она обвела взглядом знакомые лица, вздохнула легкомысленно — а ведь Лена права. Странное что-то с ней творится. Никогда она не испытывала раньше такого залихватского равнодушия к чужому о себе мнению. А как боялась-то раньше, как боялась, вспомнить смешно. Ах, что о ней подумают, боже! Что скажут за спиной! Как прокомментируют! Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна. О, самый ужасный из всех ужасных ужасов! Нет, правда же, смешно.

Ближе к обеду Вероника Сергеевна привычно сняла трубку зазвонившего стационарного телефона, не отрываясь от монитора, произнесла равнодушно:

— Слушаю, бухгалтерия…

И тут же лицо ее вытянулось, брови поползли домиком вверх.

— Кто? Какая Маха? Ах, вы имеете в виду Машу… А, ну да, да, конечно.

Зажав микрофон ладонью, проговорила громким удивленным шепотом в ее сторону:

— Маш! Это тебя! Очень приятный мужской баритон! Странно как он тебя назвал — Маха. По-моему, так обнаженных на картинах Гойи называют.

Лена и Таня высунулись из-за своих мониторов, не зная, кого есть глазами. То ли начальницу, выражая тем самым крайнее восхищение ее познаниями в искусстве, то ли ее, выражая на всякий случай привычное осуждение и недовольство.

— Привет, Маха! Как дела? Жива с утра, кони с похмелюги не откинула?

— Привет. Жива, как видишь, и кони целы. А ты как?

— Да терпимо. Ну, относительно терпимо, конечно.

— Что? Так, может, я прибегу? Прямо сейчас нужно, да, Павел?

— Нет, не надо, до вечера перебьюсь. Говорю же, терпимо. Ты до которого часу работаешь?

— До шести…

— Нормально. Значит, к половине седьмого будешь?

— Да, конечно!

— Давай, жду… И не только из-за укола. Соскучиться успел, честное слово! Хорошая ты все-таки баба, Маха… Жаль…

Все, гудки. Так и не объяснил, чего ему жаль. Вот и додумывай сама, и беспокойся, как он там… И не отпросишься ведь, на эти проклятые ведомости по расходам надо полдня как минимум потратить! Или бросить все к чертовой матери, просто встать и уйти?

— Маш, а это кто? — вывел ее из задумчивости любопытный вопрос Лены.

— Никто. Конь в пальто.

— Нет, а чего ты хамишь-то? — обиделась Лена. — Трудно ответить, что ли?

— Почему же трудно? Нет, не трудно. Просто я не хочу, и все.

— Да ладно, отстань от нее, Лен, — с ноткой нарочитого пренебрежения отозвалась Таня. — Не видишь, что ли, не до нас ей. Слышала, как она с этим конем в пальто разговаривала? — И, скукожив умильную рожицу, проворковала пискляво: — Так, может, я сейчас прибегу, а? Прямо сейчас нужно, да, Павел?

Лена рассмеялась довольно, переспросила с вызовом:

— Маш, а Маш! А может, это не конь в пальто, а твой хахаль-собутыльник, а? Где ты его взяла-то? А главное, как это я проглядела, вроде в одном доме живем?

— Действительно, Лен… Что ж ты так? Взяла и проглядела. Но ты не огорчайся, еще не все потеряно. И вообще, есть для таких, как ты, одно золотое правило — счастью других надо завидовать молча. Неприлично завидовать громко и с вызовом, Лен. Все равно что воздух в общественном месте портить.

— Нет, вы слышали, а? — чуть не задохнулась от возмущения Лена. — Вы слышали, как она стала разговаривать? — Она обвела взглядом сотрудниц. — Да что же это такое, а? Она совсем с ума сошла?

Вероника Сергеевна никак этот возглас не прокомментировала, лишь усмехнулась загадочно. Непонятно, кого одобрила — то ли возмущенную Лену, то ли ее, в одночасье лишившуюся ума. Зато Таня с удовольствием подхватила флаг, добавив к возмущению Лены, как ей показалось, пару обиженно-восхищенных ноток:

— Ну, Машечка-тишечка, ну, дает, браво, браво! Лань ты наша боязливая, дикая горная серна. Показала наконец козью морду. Молодец, долго держалась. Приличного хоть мужика-то отхватила, надеюсь?

— Более чем, Тань.

— Что ж, поздравляю, поздравляю. И когда только успела, непонятно? А я грешным делом думала, на долгие годы тебе суждено наволочку ночами грызть.

— Ну все, девочки, хватит! — вмешалась в диалог Вероника Сергеевна. — До обеда всего полчаса осталось, потерпите. В обед можете пикироваться, сколько душе угодно, а сейчас — работаем!

За десять минут до начала обеденного перерыва позвонила Славка, произнесла в трубку довольно миролюбиво:

— Мам, привет. Как насчет вместе пообедать?

— С удовольствием, Слав.

— Тогда я подъеду к той кафешке, что рядом с твоим офисом? Вообще-то я уже в пути. Ну, то есть подъехала уже.

— Да, я подойду через пятнадцать минут. Закажи пока что-нибудь.

— Ладно, мам.

Странный у Славки голос. Вроде они поссорились в последнюю встречу, а голос весьма душевно звучит. А может, ее с деньгами приперло? Может, Васса Железнова дала от ворот поворот, и Славка про маму вспомнила? Нет, не надо так плохо думать о Славке, как-никак дочь. Кстати, надо этот болезненный вопрос с деньгами сразу решить, чтобы не ставить ее в неловкое положение. Да и срок для ипотечного взноса уже вот-вот.

Зашла в зал кафе, огляделась. Славка устроилась у окна, за столиком на двоих. Села на стул, спросила в лоб:

— Слав, давай сразу щекотливый вопрос решим. Деньги нужны?

— Нет.

— Что, у отца взяла?

— Нет…

— Значит, все-таки у нее… Ладно, понятно.

— Что тебе понятно? Думаешь, мы с Максом не в состоянии решать свои проблемы? Нет уж, сами в них залезли, сами и решать будем, ни копейки больше ни у папы, ни у тебя не возьмем. А уж тем более, как ты говоришь, у нее. И вообще, мам, я не для этого к тебе ехала. В смысле, не денег просить и тем более не ссориться.

— А для чего?

— Просто поговорить. Помириться, в конце концов.

— А… Ну что ж, я рада. Давай мириться.

— Давай. Ты прости меня, пожалуйста, что я с тобой в прошлый раз по-свински разговаривала, а? Правильно ты меня отфутболила, так мне и надо. Я потом долго думала… Долго…