Другая жизнь - Лайонел Шрайвер Страница 49

– У меня, скорее всего, понизился уровень сахара в крови. Кимберли постоянно ест сладкое, иначе она падает в обморок. Папочка? – Хитер забралась к нему на колени. Когда ее внушительная попка коснулась определенной части тела, его пронзила такая боль, что слезы едва не хлынули из глаз. Он попытался осторожно подвинуть дочь. – У меня проблемы с концентрацией внимания на уроках, я очень беспокоюсь. Может, мне увеличить дозу кортомалофрина?

Господи, она уже не первый месяц ищет причину плохой успеваемости. Правда в том, что Хитер не обладает задатками яркой личности, как ее сестра, возможно, уровень ее IQ весьма средний, что и создает проблемы в классе.

Странно, если ты немой, то это считается твоей проблемой, а если у тебя синдром дефицита внимания, то это уже медицинский диагноз. В случае неспособности ребенка к обучению он не получает никаких привилегий, как, например, дополнительное время на контрольных работах, и глупые и умные должны сдать работы до того, как прозвенит звонок. Черт, неспособные дети все же должны получать дополнительное время, поскольку им требуется принимать лекарства, чтобы успевать по всем предметам.

– Возможно, – ответил Джексон. – Но тебе не кажется, что стоит просто уделять учебе больше внимания?

– Не поняла.

– Концентрация внимания – это не процесс в организме. Это то, что ты регулируешь самостоятельно. Заставляешь себя делать. Как ты сама можешь заставить себя, например, не ерзать.

– Как?

Джексон задергал коленом, на котором сидела дочь, и Хитер заохала «ух-хух-ух-хух-ух-хух» и засмеялась.

– Не ерзай!

– А я ерзаю! И как ты говоришь, не могу остановиться! – Он тряс коленями до тех пор, пока ей это окончательно не надоело, и она не встала. – Видишь? Ты можешь сделать то же самое с вниманием. Учитель обсуждает с классом прочитанное, а ты сидишь и думаешь о мороженом и мечтаешь скорее его съесть. А ты попробуй забыть о еде и переключить внимание на то, что говорит учитель.

– Все не так просто. Я уверена, мне необходимо принимать больше кортомалофрина. – Хитер вновь опустилась отцу на колени и закрутила головой. – Фу, чем это так воняет! – воскликнула она и встала.

Флике повезло, что у нее нарушено обоняние.

– Послушайте меня обе, – сказал Джексон, доставая из кармана пиджака несколько сложенных листков. – Не хотите поиграть?

– Мы не сможем играть, – ответила Хитер. – В кухне нет компьютера.

– Для этой игры компьютер не нужен. Это интеллектуальная игра. Один мой друг прислал мне по почте школьный тест 1895 года. Представляете, как давно это было?

Хитер поморщилась:

– В стародавние времена?

Даже сквозь толстые стекла очков было видно, как Флика вытаращила глаза.

– Полагаешь, пятиклассник сможет вычесть 1895 из 2005 без калькулятора?

– Так, Флик, если будешь издеваться над сестрой, попробуй сама справиться с заданием для учеников на два класса младше тебя.

– На три, – пробурчала Флика. – Если бы я не провела столько времени в больнице, уже была бы старшеклассницей.

– Что ж, на три. Смотри, это задание в 1895 году должен был выполнить каждый ученик школы в Салине, в Канзасе, чтобы перейти в девятый класс. В такой глухомани. На краю мира. А мы живем в Нью-Йорке, почти в центре вселенной, поэтому должны быть умнее и образованнее всякой деревенщины с Запада, верно?

– Верно! – воскликнула Хитер.

– Мы живем во времена технического прогресса и поэтому должны обладать куда более глубокими знаниями, чем люди сотни лет назад, верно?

– Верно! – согласилась Хитер.

Флика с сомнением отнеслась к предложению отца и не разделила всеобщий восторг. Она чувствовала некий подвох и с подозрением покосилась на листочки с заданием.

– Итак, Хитер, для тебя это, безусловно, сложное задание, поскольку оно предназначено для детей на три года старше. Но Флика должна справиться с ним без труда, поскольку уже давно прошла этот материал. Начнем с первого вопроса, он очень простой. «Перечислите девять правил написания слов с большой буквы».

– Мое имя! Мое имя! – закричала Хитер.

– Отлично. Это первое. А еще восемь?

По выражению лица Флики он понял, что она размышляет, стоит ли ввязываться в игру. Поскольку ее все считали несколько заторможенной, ей хотелось воспользоваться случаем и доказать обратное.

Она пожала плечами:

– Страны. Города. Штаты.

– Хорошо. Думаю, ребята из Канзаса согласились бы, что географические названия можно объединить в одно правило.

– Мистер, миссис и тому подобное, – сказала Флика. – Первое слово в предложении.

– Умница. – Джексон чувствовал себя идеальным отцом. – Мы насчитали четыре правила. Осталось пять.

– Когда пишешь письмо по электронной почте и ругаешься! – сказала Хитер.

– Верно, но в 1895 году не было электронной почты, а значит, это не считается.

– Заголовки книг и фильмов, – продолжала Флика. – Названия организаций.

– Великолепно. Осталось три. Тишина.

– Мне уже надоело.

– Тебе не надоело, Флика, просто ты не думаешь.

Она могла бы сослаться на то, что необходимо закапать капли в глаза, но в создавшейся ситуации это выглядело бы бегством.

– Ладно. Давайте перейдем к следующему заданию, – предложил Джексон. – «Назовите модифицируемые и немодифицируемые части речи».

– Черт возьми, что такое модифицируемые? – проворчала Флика.

– Следи за моими губами, – ответил он, все больше вживаясь в роль Настоящего Отца. – Не спрашивай меня, я всего лишь читаю вопросы теста. Но хоть части речи ты можешь назвать?

– Визжать и шептать? – спросила Хитер. Флика сверкнула глазами.

– Это как слова-названия и слова-действия?

– Это называется существительные и глаголы. Только не говори мне, что в десятом классе вы до сих пор говорите слова-названия и слова-действия.

– Ну да. Я тут ни при чем, – пожала плечами Флика.

– Да уж. Но я, девочки, выплачиваю бешеные налоги, чтобы вас хоть чему-то научили, и не хочу, чтобы всякие неучи преподавали вам грамматику.

– Как только ты вошел, я сразу сказала тебе, что мне не нужно все то дерьмо, которое мы проходим. Это пустая трата их времени и моего.

– Система образования не рассчитана на тех, кто собирается умереть к двадцати годам, – фыркнул Джексон. Ему не следовало этого говорить, но Флика всегда так грубо отзывалась о своих перспективах на будущее, и он часто не мог сдержаться, чтобы не ответить такой же грубостью. Кроме того, боль в паху становилась нестерпимой, лишая его терпения и способности рассуждать здраво. Он постарался взять себя в руки и вернуться к игре. – Перейдем к математике, – произнес он. – «Глубина вагона два фута, длина десять футов, ширина три фута. Сколько бушелей пшеницы поместится в вагон?»