Пес по имени Бу - Лиза Дж Эдвардс Страница 49

Когда Бу в позе жука оказался у меня на коленях рядом с каталкой, я надеялась, что девочке захочется его погладить. И он явно привлек ее внимание. Но пес находился слишком далеко, и она не смогла бы до него дотянуться. Я попыталась наклонить его вперед. В итоге он положил свою морду на постель, в трех дюймах от лица девочки. Она просияла, а он «улыбнулся» ей, широко открыв пасть и призывно пыхтя. Она начала двигать рукой, но с таким трудом, как будто проламывалась сквозь каменную стену. Наконец ей удалось дотянуться до его щеки. Бу еще немного подвинул голову к ней, и она смогла осторожно почесать его в идеальном месте — на стыке щеки и подбородка. Я почувствовала, что Бу глубоко вздохнул, и увидела, как ребенок сделал то же самое. Пес оставался в этой неудобной позе еще несколько минут, а девочка продолжала зарываться пальцами в его густую мягкую шерсть, радуясь так, как будто ей только что подарили изумительную новую игрушку. Врач была в восторге от движений пациентки, та была в восторге от Бу, Бу был в восторге от возможности обцеловать эту малышку, а я изо всех сил пыталась не расплакаться. Данте, несмотря на все свои замечательные качества — ум, доброжелательность и контактность, никогда не смог бы сделать того, что сейчас сделал Бу Даже если бы я умудрилась удержать на коленях все девяносто фунтов Данте, он просто не обладал стоическим спокойствием Бу и его умением целоваться. Возможно, из-за своего плохого зрения Бу не может определить, как близко он подходит к людям, когда пытается их обнюхать. В итоге в процессе обнюхивания он просто утыкается мордой в соответствующую часть тела.

Всю долгую дорогу домой после этого визита я попеременно тосковала и радовалась, размышляя над тем, как относятся к детям в больницах сейчас, и вспоминая, как страдала я, когда в четырехлетнем возрасте получила перелом и почти два месяца пролежала неподвижно с грузом, привязанным к поднятой вверх ноге. Это произошло вскоре после того, как к нам переехала бабушка Джей. Вся эта история быстро превратилась в сагу о протесте маленькой девочки, заключающемся в поедании цветных мелков. Я помню, как однажды вечером меня попытались накормить чем-то скользким и вонючим, как оказалось — печенкой. Я и слышать не хотела о том, чтобы есть эту гадость, за что меня наказали, оставив без обеда и без телевизора. Я одна-одинешенька лежала в палате, и мне не только не с кем было поговорить — у меня даже телека не было. В результате я начала придумывать разные истории и рассказывать их игрушечным плюшевым животным, которых мне принесла бабушка Джей. Меня продолжали пичкать печенкой, а я по-прежнему от нее отворачивалась. Когда голод становился слишком сильным, я начинала шарить в ящиках стоявшей рядом с кроватью тумбочки в поисках завалявшихся леденцов. Иногда мне везло, но по большей части приходилось есть мелки.

Каждый день превращался в масштабное сражение характеров в войне, которую я вела со старшей медсестрой, крупной женщиной, облаченной в старомодный и типичный для медсестер прикид — белый халат и колпак. При ходьбе ее неизменно сопровождало странное посвистывание. Такой звук, видимо, возникал от трения халата о корсет. Она могла бы играть на позиции защитника в любой футбольной команде. Все отделение только и говорило о ее недовольстве мной и моим отказом от еды. Однажды она пригрозила мне «чем-то ужасным», если я не съем приготовленное для меня яйцо всмятку. Я привязана к кровати, — размышляла я. — С моей сломанной ноги свисают грузы. Мне не с кем поговорить. Мне не разрешают смотреть телевизор. Ко мне почти никто не приходит. Что еще она может со мной сделать? Я надула губы, сложила на груди руки и показала язык ее удаляющейся спине.

— Тебе лучше съесть это яйцо, — ласково произнесла девушка-волонтер. — Тогда она, может, не будет так сердиться.

— Нет, — ответила я, не желая демонстрировать обширный словарный запас.

— Может, оно вкусное.

— Нет.

Мы какое-то время спорили, но вскоре она поняла, что я не собираюсь уступать, и предложила компромисс.

— Если ты съешь гренок и фрукты, я спущу остатки яйца в унитаз.

Я несколько мгновений обдумывала ее предложение, а потом согласилась.

Когда медсестра-футболистка вернулась, она обрадовалась, увидев пустую тарелку. Но едва она начала поздравлять меня с тем, что я исправилась, как вдруг замолкла на полуслове.

— Я вижу, что ты съела все яйцо, — холодно произнесла она. — Даже скорлупу.

Я вызывающе встретила ее взгляд и ответила:

— Вы сказали, чтобы я съела все.

Она возмущенно выбежала в коридор, свистя халатом.

Ее угрозы и наказания научили меня тому, чему только и могли научить. Я так и не стала получать удовольствие от поедания яиц. Зато я поняла, как можно избегать наказаний, и осознала, что некоторым людям ни в коем случае нельзя доверять.

Я знаю, что такое одиночество, — думала я, выходя из машины возле своего дома. — Особенно когда тебе больно и ты не можешь даже пошевелиться. Возможно, маленькая девочка на каталке знала это лучше меня, но ее чувства мне все же были знакомы. Мои трудности отличались от ее проблем, но ни одна из нас не могла устранить их причину. Единственное, что в наших силах, — это смириться с прошлым, постаравшись сделать чуть лучше настоящее, и не имеет значения для кого — для себя самого или для другого человека. Сегодня я смогла добиться этого благодаря Бу и снова вспомнила о том, чему он нас всех научил: у каждого из нас есть своя ниша, нам всего лишь необходимо ее найти. В тот день, когда он притащил меня к маленьким девочкам в проходе супермаркета, он как будто заявил мне: «Я чувствую себя куколкой бабочки. Пожалуйста, сообщи мне, когда я смогу выпорхнуть и полететь к детям». И вот у него появились свои собственные чудесные крылышки, и эти крылышки теперь доставляли его в удивительные места.

* * *

Тем временем моя карьера в литературном агентстве подходила к концу. Не считая того, что я мало-помалу утрачивала интерес к издательскому делу, так еще и наш офис превращался в эффективную и рациональную организацию, прекрасно обходившуюся и без моего скромного вклада. Мы с боссом обсудили план моего выхода из игры. Это должно было произойти к концу года, а до того времени мне предстояло консультировать сотрудников все меньше и меньше, прежде чем окончательно перерезать пуповину. Для меня это было знаком того, что мне предстоит полностью посвятить себя собакам и их обучению. К моему опыту и множеству сертификатов добавится время, которое я смогла бы посвятить созданию самостоятельного собачьего бизнеса.

Но тот факт, что впридачу к опыту я получила время, отнюдь не означал, что все теперь должно было складываться удачно. Я совершала гигантский прыжок с края жуткой пропасти в бездну неизвестности. Мне было страшно: сумею ли я свести концы с концами? Нескольких групп в неделю ни за что не хватило бы на оплату счетов. Мне предстояло придумать, как набрать свои собственные группы и организовать частное консультирование. К счастью, все, что мне было необходимо сделать, — это просто заявить о себе, и две упомянутые потребности каким-то образом реализовались сами собой. Не успела я и глазом моргнуть, как мой ежедневник заполнился частными клиентами, и я получила в свое распоряжение несколько удобных помещений для проведения групповых занятий.