Елка. Из школы с любовью, или Дневник учительницы - Ольга Камаева Страница 49

— Предлагаете математику и физику физкультурой заменить? — начала заводиться Танюша. — Пусть растут недалекие, зато здоровые? Пушечное мясо будем готовить? Да, Денис Николаевич?

— Я этого не говорю, — огрызнулся физрук, но не отступил: — Я предлагаю часы прибавить.

— За счет математики? — насела Танюша. — Или русского?

Ответить Дрын не успел, опять встряла Вобла:

— А почему нет? По вашим предметам половина учеников и так к репетиторам ходит.

— Так она потому и ходит, что программу не успевает усвоить!

— Значит, надо сократить программу! Что и требовалось доказать! — торжествующе воскликнула Вобла.

— До какого уровня: до задач с двумя неизвестными или хватит с одним? А может, таблицей умножения обойдутся?

— Неужели вы девять лет таблицу умножения учите? — съехидничала Вобла.

— Пока и кое-что другое успеваю, — отбила удар Танюша. — Но вдруг и это перестанут усваивать — опять сокращай. Так до таблицы и дойдем.

Кто бы сомневался! Родительское собрание у Воблы я на всю жизнь запомнила.

Каюсь, мне уже не раз приходила крамольная мысль: не всем оно нужно, полное образование. Девять классов отучился — хватит, получай профессию и иди работать. Зачем Томиной знать о формальдегидах, когда в ее голове мысли исключительно о новых джинсах и мальчиках? Спросишь что-нибудь, а у нее глаза томные, с поволокой, будто сидим в будуаре на приеме. Кажется, обе в классе, а на самом деле — в разных измерениях. И ведь если копнуть, ее измерение — естественное, физиологическое — первично! А мое — насаждаемое, хотя и из высоких побуждений, — вторично. И кто прав?

Или: Белова мучить алгеброй зачем? Ни одной формулы все равно не знает. Не хочет. Просто способностей нет. Но пыхтит, краснеет, на контрольных кое-как на трояк списывает. Математичка тоже пыхтит, тоже краснеет, на списывание глаза закрывает. Кому такие мучения нужны?

Кому-кому… Родителям. Хочется дитятко выучить, чтобы не хуже других. Раньше бы завернули без разговоров, а теперь — пожалуйста, в каждой деревне университет, в каждом райцентре — академия. На базе бывших пэтэушек.

В итоге просидит Томина еще пять лет, прохлопает глазами и в лучшем случае пристроится куда-нибудь секретаршей, на встречах выпускников с деловитой небрежностью представляясь офис-менеджером. В худшем пойдет продавщицей в супермаркет. В котором Белов, кстати, все эти пять лет работал водителем. И нужны-то им были, оказывается, всего-навсего трехмесячные курсы. Никогда в жизни Томина не вспомнит о формальдегидах, а Белов — о математических формулах. Они их напрочь забудут, но накрепко запомнят другое: учеба — условна, оценки — условны, учителя всегда готовы на компромисс, и, значит, труд их и принципиальность тоже условны. А если так — и условная зарплата им сойдет.

Но это не значит, что я с Воблой согласна. Потому что отсеивать после девятого — одно, а урезать программу в десятом — совершенно другое.

Она между тем продолжала вещать:

— Это очень важно — приучать детей брать на себя ответственность и делать выбор: вот — нужное, а вот — второстепенное, и, значит, время и силы тратить на него не стоит, — включила Вобла менторский тон, будто толкала речь на классном собрании. — Современные образовательные концепции ставят задачу…

Танюша перебила:

— Знаете, Вера Борисовна, я сорок лет в школе, много изменений видела, но задач всегда было только две: хорошо обучить и научить хорошему. Извините, но вся эта ваша теория не больше чем демагогия. Раз взяли ребенка в десятый класс, значит, школа должна его выпустить с полным! — Танюша надавила на последнее слово паузой и повторила: — Полным! Средним образованием. Вы хоть понимаете, что предлагаете? Вы хотите у детей право на это образование отнять! Пришел ребенок в столовую, а ему говорят: выбирай или суп, или второе, или компот. А полный обед — не жирно ли будет? Но чтобы ребенок нормально развивался, его нужно хорошо кормить, ему нужен комплексный обед! А вы суете булочку с компотом. Пока-то ему сладко, он спасибо говорит, а лет через пять после такой диеты или язва, или гастрит. А еще через пять лет сядет этакий больной и начнет придумывать новые «современные концепции», из-за которых дети совсем отупеют.

— Вы на меня намекаете? — вспыхнула Вобла.

— А вы-то при чем? Вы что, научную работу ведете? — не растерялась Танюша.

— Нет. Но вы так говорите… — сбилась Вобла.

— Как есть, Вера Борисовна, так и говорю. Стара я, чтобы глупость не поправлять.

Молодец, Танюша. Умеет культурно припечатать.

18 апреля

В субботу ходила с классом на «Очень простую историю». Пьесу выбрала специально, и все это поняли. Но разговор получился совсем не тот, что я хотела.

История действительно простая. Встречались парень с девушкой, она забеременела. Но у него отец — пьяница и голодранец, а у нее — крепкий, зажиточный мужик. Строгий папаша о женитьбе, тем более о ребенке, и слышать не хочет: поедешь на аборт! Зарезал поросенка — заодно продать — и собрал домашних в город.

Впрочем, заканчивается все благополучно. Младенец рождается, молодые родители и дед с бабкой в нем души не чают. Только вот цена… Отец парня убивает себя, чтобы стать ангелом-хранителем еще не родившегося ребеночка и спасти его. Но об этом никто не догадывается: застрелиться по пьянке — дело нехитрое…

После спектакля одевались молча. Первым, как всегда, рот раскрыл Хохлов. И, естественно, в своем репертуаре:

— Хорошая постановка. Жалостливая. Свинью жалко.

И рожу состряпал. Ну, думаю, все. Сейчас начнут смеяться и — пиши пропало.

Но — нет. Вышли, потянулись по бульвару к остановке. Хохлов почти обиделся:

— А кого жалеть-то? Алкаша? Смысл? Так хоть пользу принес.

— Недалекий ты, Димыч, человек, не видишь параллелей, — это, естественно, Рубин. — Елена Константиновна зачем нас сюда привела? Чтобы мы прониклись состраданием. Понятно к кому — к Климовой. А что, может, купим цветочки, тортик, завалимся в гости: прости, не поняли. Теперь осознали: беременность — дело святое.

— Особенно в девятом классе! — обрадованно подхватил Хохлов.

Раздались смешки. Помощь пришла откуда не ждала.

— Конечно, ты бы, Рубин, все сделал по-умному. Если что, втихушку на аборт сбегал — и нет проблем.

— По-умному, Яковлева, это когда и удовольствие получил, и на аборт идти не надо. Что, Интернет нельзя открыть и про контрацепцию почитать? Интернета нет — у товарищей спроси. Ко мне, к другим подойди — объясним, научим. Димыч, поможешь, если что?

— А как же! Всегда пожалуйста! — Хохлов даже подвывал от удовольствия.

Кто-то из девчонок не выдержал:

— А если у нее любовь?

— Люби на здоровье! А в постель Светку что, тащили? Сама легла. И не надо из нее героиню делать. Или — ну что там у вас? девичья честь, скромность — это уже пережиток прошлого? А, Елена Константиновна? Вы же учительница! Должны на страже морали и нравственности стоять, а вы Климову, слабую на известное место, защищаете.