Собрание сочинений. Том 2. Последняя комедия. Блуждающее время. Рассказы - Юрий Мамлеев Страница 49

И вот тут-то Никита вдруг преобразился, или, скорее, что-то внутреннее, запрятанное вышло у него наружу. Он прервал поток стихов и грозно на весь подвал заголосил:

— Бежать надо им, бежать!.. На нас тучи из крови нашли, и черти среди нас в ужасе… Не пьют душу, а носятся, как полоумные… Машины все погибли — зачем они?.. Пространство взяли, а время — нет… Плясать, плясать надо!

Он встал, не такой уж огромный, но лохматый, вдруг похожий на седого старика, табуретка рухнула, и он стал приплясывать, вертясь на одном месте, подняв одну руку вверх. Но при этом продолжал голосить:

— А жизнь для этих короткая стала… Ой, короткая! Не успевают созреть, раздуться — и раз… помирать пора!.. Я ушел, я ушел, я ушел! Ужо не приду назад… Ку-ка-ре-ку!! Ку-ка-ре-ку!!!

Потом понесся поток каких-то диких формул, на слух математических. Стал рисовать руками в воздухе геометрические фигуры и бормотать во время этого — причем звуки были то нечленораздельные, то, может быть, из какого-то уж совершенно загробного языка. Глаза при этом у Никиты вылупились, со лба лил пот, и длинные пальцы дрожали.

Все замерли, глядя на него, даже Коля перестал выть. Диковатый старичок вылез из-под стола.

— Хочу домой, хочу домой, но не туда! — заорал, вдруг остановившись, Никита.

Шептун подполз к нему и только тихо сказал: «Прости меня, Никита!»

Но Никита сел куда-то и неподвижно уставился в одну точку, точнее, в пространство перед собой, и только грозил в пустоту пальцем. И потом вымороченно, но спокойно добавил:

— Тело у тех меняется… И у нас тоже тела страшнеют… Страшнеют тела.

И потом заорал вдруг: «Где я?!»

Семен в трансе подбежал и велел вывести Никиту на воздух, в утро. Но никто не пошевелился.

— На луне плохо тогда стало, — горестно возразил Никита. Семен слегка отпрянул.

Никита вдруг рассердился, глаза его помутнели, и он выпалил опять:

— Мы им покажем!!. Да-да!.. Я к Повелителю уйду, чтоб не горевать здесь от вас… Уйду… Уйду.

И потом вдруг успокоился, поднял табурет, сел и внезапно выпил рюмку.

Коля завыл, но уже не своим голосом. Марина внезапно встала и отозвала Корнеева и Далинина в сторону.

— Ну, надеюсь, вы все поняли, — сухо сказала она. — Этот тоже попал в дыру, как и вы, Павел. Но не вернулся. Он из будущего, из очень далекого будущего. Хуже того, вероятно, он еще и безумец. Безумец — пришедший к нам оттуда, из грядущих времен.

…Возвращались втроем на все той же машине, которую Марине иногда одалживала ее родная сестра. Паша еще с утра плохо себя чувствовал, и Марина обещала его подбросить.

— Отчего же он спятил-то? — мрачно спросил Корнеев. Москва мигала дальними огоньками.

— Видно, хорошие времена нас, человечество, ожидают под конец, — усмехнулась Марина. — Я знаю его историю. Когда он попал к нам, сюда, в наше время, его приняли за обычного душевнобольного. Его лечили, но ничего не поняли и быстро отказались. Врач был идиот. Но Никита потом попал в крепкие, тайные руки, неофициальные, конечно. Его исследовали, и я по своим каналам совсем недавно все уточнила. Хотя и сама догадывалась…

— И как же убедились, что он из будущего?

— Долгая история. Во-первых, язык, с которым он заявился к нам. Такого языка еще никогда не было, хотя какие-то корни есть. Во-вторых, одежонка и кое-какие вещицы. Ну и исследование психики… Хорош он, одним словом, вылупился…

— Какой кошмар. Вот несчастный!

— Такое ощущение, что наоборот: он и сбежал к нам от очень большого горя.

— И что потом?

— Тяжело ему было и легко. Назвали его Никитой. Ни отчества, ни фамилии, ни отца родного, ни матери… Где-то прятали… Но он попривык, стал говорить по-нашему…

— И какая же картина будущего?

— Трудно отделить, где он якобы бредит, а где действительно черты этого будущего, — вздохнула Марина. — Но кое-что любопытное найдено. Но это не моя сфера интересов, как вы понимаете, мальчики… Надеюсь, вы постигнете…

Павлуша во время этого разговора подавленно молчал.

— Но я хочу найти себя в будущем, а не психопатов там, — отпарировал Корнеев. — И, надеюсь, в лице Никиты я не увидел свою судьбу.

— О, ну что вы, Егорушка… Но ведь бывает гораздо хуже, чем этот случай… Лучше бы вы сейчас, в данной жизни подумали о себе, пока не поздно… Впрочем… ну да ладно, — прервала себя Марина.